Сергей Коноплицкий - Малышка на биткоин. И другие рассказы

– Конь как конь, – буркнул казак и, немного подумав, добавил: – Чешись конь с конем, а свинья с углом!

— Погоди ты! А вот этот зубастый откуда?

— Это Tyrannosaurus rex.

Казаки переглянулись, но понимающе закивали головами.

— Вот оно что… Есть он хочет. Смотри, как слюни пускает, – сказал веско батька.

— Да хрен его поймет…

— Точно говорю. Я различаю это у животных. Видишь, как глаза искрят?

Пантелей заглянул в глаза динозавру и увидел свое маленькое отражение на фоне степи, родной казацкой степи.

— Ладно, иди, погуляй, поищи себе что-нибудь, – мягко промолвил казак. Динозавр шумно выпустил из ноздрей воздух и потопал в сторону линии фронта.

Ночь прошла спокойно, и наступило удивительно тихое утро. Шум канонады со стороны линии фронта прекратился, и даже птицы, казалось, были удивлены неожиданной тишиной и робко настраивали свои свирели.

Гонцы давно должны были уже вернуться с приказом выдвигаться подмогой в наступление, но никто не потревожил утренний сон казаков.

Атаман стоял на пригорке и задумчиво смотрел на горизонт…

Телеграмма Донбюро в Реввоенсовет Южного фронта о мятеже в ст. Казанской

ст. Лиски

13 марта 1919 г. 2 час. 20 мин.

По всем адресам передается. Срочно.

Лопатин, Реввоенсовет Южфронта, Крамеру. Кантемировка, политотдел 8-й, т. Самойловой. Запасная полевая телеграфная контора Реввоенсовета 8-й, Чертково. Донбюро Калабеву

Сегодня, 12 марта, получена телеграмма из Новочеркасска:

«Ночью около часу с 10 на 11 марта вспыхнул белогвардейский мятеж в ст. Казанской, в мятеже участвовали окружающие хутора. Исполком с помощью 1—2 заградительных отрядов вступил в открытую борьбу с мятежниками. У нас большие потери, выбит командный состав, сам председатель исполкома ранен в левую руку. В 8 час. утра мы были окружены мятежниками, с небольшими потерями пробились в поле. Потом странное. Tyrannosaurus rex! Требуется помощь! Полная потеря личного состава. Член чрезвычайной комиссии Жолудев».

Эта история случилась неподалеку от славного города Одессы в конце пятидесятых. Сейчас в этих местах курортные поселки Затока, Каролина-Бугаз, а тогда там были рыбные совхозы, где настоящие мужчины, уцелевшие в страшной войне, трудились, добывая стране черноморскую кильку. На берегу Черного моря стояла избушка на ластах. К диковинке все привыкли и не обращали внимания. Мало ли какие избушки водятся в нашей большой стране? Не до избушек было. Надо план выполнять, страну отстраивать. В избушке той жил человек-дельфин дядя Петя. Днем это был обычный приморский мужичок в резиновых сапогах, ватных штанах, фуфайке и шапке набекрень. Работал он сторожем лодочной станции. И мало кто знал, что под фуфайкой у дяди Пети где-то в области лопаток торчал самый настоящий плавник и билось доброе сердце.

Бывало, выпьет дядя Петя с мужичками, и давай они хвастать, кто на что горазд. Кто-то женщин вспоминает, кто-то литры самогонки, кто-то войну даже и немцев погубленных. И в самый пик бахвальства встает дядя Петя, сбрасывает свой верхний покров и обнажает спину с упругим плавником. Для пущего эффекта хлопает этим плавником справа налево, глаза выпучивает, как карась на суше, и опрокидывает стакан. Умолкали тогда даже самые хвастливые. Впрочем, утром все забывалось, списывали видение на горькую.

Вечером, часов в семь, дядя Петя закрывался в своей избушке, садился в глубокое кресло перед окном и задумчиво смотрел на водную гладь. Это были самые счастливые часы в его жизни. Солнце медленно садилось за горизонт, чайки пронзительно провожали его криками, легкий бриз колыхал занавески на открытом окне, пахло морем. Когда становилось совсем темно и на небе появлялась большая белая луна, то перед взором дяди Пети на морской глади расстилалась белая дорога, которая вела, казалось, куда-то далеко-далеко, где край земли сливается с краем моря.

Дядя Петя тогда вставал, отодвигал кровать и нажимал красную кнопку. Письменный стол с легким жужжанием сдвигался куда-то вниз, и на его место выезжал пульт управления с рядом замысловатых рычажков, кнопок и небольшим рулевым колесом. Всю комнату освещал нежный голубоватый свет. Дядя Петя задраивал окна и дверь, садился за пульт управления, и избушка неспешно спускалась к водам моря. Заходя в воду, она смешно подпрыгивала и дергала ластами, словно стряхивая озноб, а потом погружалась в Черное море. Часа в четыре утра дядя Петя возвращался на берег, ложился спать и вставал около десяти. Шести часов сна вполне хватало для человека-дельфина. Так и жил бы дядя Петя в избушке на ластах, если бы не досадное происшествие. Председателем совхоза была Марина Олеговна, женщина властная и деловитая. Все побаивались ее, даже суровые рыбаки и те не решались перечить председательше. Лишь дочка ее, Алинка-мандаринка, нисколько не боялась мать, потому что любила ее до беспамятства.