Ник Шумрок - Витька-придурок и другие рассказы

Генка быстро затараторил по-английски, потом стал объясняться жестами. До нас только доносились слова гида «вотерфронт, вотерфронт». Наконец, Геннадий повернулся к нам и поведал следующее. Местный английский сильно отличается от британского и американского. Они говорят на какой-то тросянке, вплетают на каждомшагу «африканс» – голландские слова. Потомки буров, что с них возьмешь? Но, что я точно понял, никакой таверны «Кэт» он не знает и даже никогда не слышал о ней. Во всяком случае, в районе порта такой точно нет. И потом, нынешний порт построен лет 15–20 назад, а старый«Вотерфронт» давно уже слился с городом, и там швартуются только маломерки да частные яхты. Сейчас на месте старого порта – набережная Альберта и Виктории.

Я сам, когда узнал, что «Трешников» будет заходить в Кейптаун, тотчас вспомнил эту песню моей далекой юности. Когда же я впервые услышал этот шлягер? Наверное, в середине шестидесятых, когда опять входили в моду расклешенные брюки. Отец по блату достал для старшего брата путевку в элитный пионерлагерь, республиканский «Артек». Ничего общего с тем, крымским, он не имел, кроме названия. Моря рядом не было и в помине, «степь да степь кругом», хотя мы часто шутили, что в прокат вышел новый фильм – «Подводная лодка в степях Казахстана»! Справедливости ради надо сказать, что (со слов брата) «Артек» располагался в живописном сосновом бору на берегу большого чистого озера с песчаным дном. Как потом оказалось, он стал для сельской провинциальной пионерии настоящей школой жизни. Брат там начал курить, ругаться матом и выучилмножество блатных и околоблатных песен, многие из которых в девяностые годы вошли в альбом Макаревича «Пионерские блатные…». Естественно, весь усвоенный им лагерный «фольклёр» тотчас перетек в нашу повседневную жизнь. Теперь молодежь в поселке, выпив портвешка, выла под гитару песни о том, как, узнав в приговоренном к расстрелу за«мокрое» дело сына, «повесился сам прокурор», как «по тундре, пожелезной дороге», мчится поезд Воркута – Ленинград, и в том числе, как в Кейптаунском порту «увидев англичан, французы были все разозлены!» Где этот Кейптаун, что это вообще такое, никто из нас тогда не знал.«Наверное, где-то в Америке, рядом с Рио-де-Жанейро или Калькуттой, а то и с каким-нибудь Антверпеном». О том, что кто-то из нас сможет сойти на пирс этого самого Кейптауна, даже в голову не приходило. Это все равно, как мечтать о полете на Марс! Потом уже, из курса географии, мы узнали, где находится этот Кейптаун, на каком континенте, а прочитав книгу «Капитан Сорви- Голова», мы играли в «буров», мечтали о скачках по прериям на маленьких лошадках пони. А так как пони у нас не водились, то пытались оседлать молодых бычков и даже взрослых коров. Но животные категорически отказывались становиться лошадьми и неистово брыкались, пытаясь сбросить седока на землю. И чаще всего им это удавалось. Буров из нас не получилось, да и взрослели мы постепенно.

«Где пиво пенится, где бабы женятся». Мы страшно перевирали текст, потому что пели по памяти, но пели с энтузиазмом, со страстью. Сексуальное чувство только начинало просыпаться. Сейчас-то я знаю, что это гормоны переполняли молодой организм из «оживавших» желез, а тогда, произнося слова, как «бабы женятся», голова начинала затуманиваться. Все наше сексуальное воспитание ограничивалось рассматриванием затертых до дыр «голых» карт и книжкой «Что должназнать каждая женщина»! В ней были картинки, схемы строения половых органов женщины, молочных желез. Из текста мы узнали, что врачи советуют совершать половой акт в первой половине ночи, чтобы имужчина и женщина успели отдохнуть и утром следующего дня оставаться полноценными строителями коммунизма. Заботились авторы отом, чтобы социалистическое общество не понесло урона из-за секса. А вы говорите, что в Советском Союзе не было секса! Оказывается, был, но«советский» и только в первой половине ночи. Стало быть, секс во второй половине ночи был «несоветский» или даже «антисоветский». А потом еще власти удивлялись, откуда в нашем обществе столько антисоветчиков?

Мы покидали Кейптаун поздним вечером. Уже стемнело, когда буксир вывел наше судно из Столовой бухты. За время недолгой стоянки я успел подняться на Столовую гору да побродить по набережной Альберта и Виктории. Таверну «Кэт» так и не увидел, хотя специально не искал. Каждое питейное заведение по-своему хорошо, и все они в чем-то схожи .Из-за нешуточного распространения СПИДа спрос на женщин со «сниженной социальной ответственностью» в Кейптаунском порту упал, а «рома и вина» россияне пьют, как и в любом порту мира, по средствам. Тем более, у нас на судне «были» две бочки «белого золота».