Александр Оришев - Реки моей жизни. Роман-поэма

И еще один поэт, который останется навсегда в моем сердце – Николай Рубцов. Его когда-то называли «вторым Есениным». По-видимому, не зря. Величайшего таланта был человек. Только погиб трагически: от рук ревнивой невесты, когда пришел навеселе от своих друзей – поэтов. А миллионы русских людей до сих пор помнят слова из песни великого православного рок-музыканта Александра Барыкина: «Я долго буду гнать велосипед, в глухих лугах его остановлю…» Только где этот луг знает не каждый. А он в Вологодской области, в том самом Харовском районе, близ моей родной Кубены. Увы, некоторые забыли даже имя автора этих строк – Николая Рубцова.

Вологодская земля стала второй родиной и для русского писателя Виктора Астафьева. Жил он в небольшом домике на берегу Кубены в деревне Сибла, что в километрах пяти от Кузьминского. Здесь он и написал свою знаменитую «Царь-рыбу». Только повстречаться на реке и поговорить за жизнь нам не пришлось. В 90-е писатель ударился в политику, став народным депутатом СССР. Особых лавров как политик он не сыскал, более того, ельцинисты воспользовались добрым именем писателя, расписавшись за него в печально известном «Письме 42-х». В этом обращении к президенту представители тогдашней «демократической» литературной братии призывали Ельцина без суда и следствия расстрелять российский парламент. Так или иначе, но Астафьеву в Сибле установили мемориальную доску на доме, в котором жил и творил писатель.

В 80-е в Кузьминском было много жителей, имелась своя пилорама, магазин. Его продавец – тетя Лида Белова считалась очень уважаемым человеком. Иногда к ней по ночам в окно стучались люди – приходили за бутылочкой. Выпить после тяжелого трудового дня дело святое. Отказывать в этом желании труженикам сельского хозяйства просто грех. Да и сама тетя Лида и ее муж—фронтовик дядя Коля любили праздники. В их доме часто собирались гости, веселая компания могла гулять до утра. Однажды так хорошо отметили, что увидели, как вдали по траве (окна их кухни выходили в поле) идут люди в одном белом. Люди шли как призраки, мерно размахивая руками. Все одного и того же роста. Затем они исчезли. Что это за люди, откуда шли, куда исчезли, так и осталось загадкой.

Надо признать, на выпивку местные жители крепки, не чета городским. Неслучайно к крестьянам с северных губерний России большое уважение питал Александр III, полагая, что там крестьянство представляет собой тип чисто русских людей как по крови, так и по характеру. А сам император, как известно, знал толк в крепких напитках. В нулевые годы пришлось мне побывать на юбилее – 70-летии соседки Нади Соколовой. Накануне празднования стал свидетелем разговора, как они с мужем готовились к застолью.

– Юра, сколько будем брать беленькой: два ящика или три?

– Бери больше, авось не пропадет.

– А когда она у нас пропадала? Закажем побольше и посидим подольше.

Этот короткий разговор немолодой супружеской пары я принял за шутку. Оказалось, что все серьезно. Замечу, что «беленькая» – так в тех местах называют водку. Следовательно, весь винный арсенал – это «красненькая». Праздновать юбилей пришло человек десять и напротив каждого поставили по бутылке. Причем водка имела характерное название «Особо крепкая». Я посмотрел на этикетку и действительно на каждой из них надпись: 42 градуса. После того, как каждый из гостей выпил свою бутылочку (средний возраст пришедших был лет 60—70), хозяйка вынесла еще столько же. Когда они опорожнили и эти, то пошла за третьей партией. Как гости праздновали дальше, я не видел: заботливая супруга отвела меня домой, чтобы избавить от подобного зрелища. А старички тем временем вышли на улицу, полежали на травке, вдыхая свежий воздух, да и вернулись в дом завершать трапезу.

Водка – национальный русский продукт, только употреблять ее надо в соответствии с культурой и разумностью. Осенью она питает, зимой согревает, весной веселит, а летом холодит. Традиция требует поставить водку хотя бы на час в морозилку, чтобы она стала плотной и тягучей, как мед. В этом и прелесть вкуса «беленькой». Сначала по языку пробегает холодок, а затем по всему организму прокатывается волна согревающего домашнего тепла и уюта. За этот контрастный душ, будто из сугроба в баню, и любят русские люди этот напиток.

И все же водка – зло. Это я понял с детства. Она погубила моего соседа – тракториста Колю Майорова. Он частенько прикладывался к бутылке, и однажды было ему видение. Рубил дрова во дворе и вдруг увидел вдалеке фигуру пожилой женщины с клюкой. Плавно размахивая ею, она звала его к себе: «Коля! Коля! Коля!» Он пригляделся и узнал в старушке покойницу Евстолию, умершую пару лет назад. Николай мужик был крепкий, но и то не выдержал, бросил топор, и бегом к жене. Та долго успокаивала мужа, вытирая ему слезы. Не зря испугался Николай. Через неделю он оступился на берегу Кубены, упал в воду и утонул. За жизнь боролся до последнего, пытался оторваться ото дна, снять с себя сапоги, но тщетно. Так и нашли его с одной рукой, стягивающей сапог. Евстолия забрала его к себе.