Виктор Акатов - Пепел Чернобыля. Дневник ликвидатора. Роман в четырех частях

– Да, какая разница! – распалившись, не мог остановиться «лысый». – Всё равно умерли, могли бы остаться жить. Этот их командир, да, герой, его потом в Англию послали на лечение, так он был тогда в отпуске. На ночь уехал порыбачить на Припять. Сидел у костра с друзьями, а тут грохот, словно удар грома. В ту ночь была полная облачность. Глянул в сторону АЭС – а там зарево. Как был в портках, так и побежал на станцию. Возглавил тушение. А что было тушить? Вода из шлангов до реактора и не долетала – испарялась в воздухе. Там в реакторе температура была больше четырех тысяч градусов! И фон в несколько тысяч рентген! Зачем ребят гнали тушить реактор? А?

– Не знаю. А зачем? – спросил «спортивный костюм».

– Начальники должны были знать, что это бесполезно! Ребят только пожгли, а пользы никакой! Вот те, кто отстаивал машинный зал, где были турбины, баллоны, емкости, баки, горючие вещества, – вот те действительно, сделали важное дело – отстояли машзал. Многие из них до сей поры живут. – И чуть подумав, с видом человека, исполнившего свой долг, а мне показалось, что просто выдохнувшись, «лысый» уже более спокойно добавил. – А ведь пожар мог перекинуться и на третий блок. Вот, тогда было бы два Чернобыля.

Я внимательно смотрел на «лысого». Возможно, моё отношение к нему было неверным, потому что в последних словах я почувствовал – он знал, что говорил. Наши взгляды встретились. На меня смотрели ясные, чистые, совестливые, подернутые пеленой глубокой грусти глаза неравнодушного человека. Мне показалось, эти глаза видели большую беду, близкое горе, страдали и всё ещё продолжают страдать. Несомненно, «лысый» был в Чернобыле. Его задела огульность, черствость, безразличие наших попутчиков. Наверное, оттого так и распалился.

«Лысый» тоже смотрел на меня, как будто что-то изучал во мне. И вдруг, облизывая пересохшие губы, хрипло спросил:

– Ты тоже там был? В пожарниках?

– Все там были пожарниками – тушили три источника и три составляющие части советской системы: самонадеянность партийной власти, изворотливость трусоватого чиновничества и извечное «авось» подневольных производственников.

– Во, сказал! – восхитился «лысый», обводя всех взглядом – Во, сказал, так сказал!

– Нет, не я это сказал. Один очень умный человек так сказал незадолго до своей смерти.

– А кто это?

– Академик Легасов 7 7 Валерий Алексеевич Легасов (1936—1988), академик, доктор химических наук, профессор. Был членом правительственной комиссии по расследованию причин и по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Посмертно удостоен звания Героя России. . И я с ним согласен.

– Ты его знал?

– Довелось работать с ним.

– Когда был там?

– В 86-ом, с мая по февраль следующего.

– Ого! Получается почти год.

– Если считать без перерывов, то полных 8 месяцев.

– А где работал? Что делал?

Но я не успел ответить, потому что в наш только что начавшийся разговор вклинился «спортивный костюм»:

– Стоп, стоп, стоп, дядя! Не уходи от разговора! Сам начал. Вот ты сказал, людей пожгли. Так? Т-а-ак. Но они же не сгорели в пожаре, просто облучились. Неча тут тюльку пороть!

И с видом человека, схватившего вора за руку, «спортивный костюм» победоносно окинул взглядом окружающих.

– Это тебя надо пороть, – охладил его «лысый», – пожгли, значит, получили дозу радиации больше установленной нормы. Переоблучили, то есть – пожгли радиацией. Таких людей тьма.

– Сто-о-оп! Опять на темноту берешь? – оскалился «спортивный костюм». – Какая тьма? Сколько пожарников могло там быть? Сто, ну, двести от силы. А ты говоришь, тьма.

– Какие пожарники! Да там вся страна перебывала! – вспылил «лысый», – За первые четыре года через Чернобыль прошло более миллиона человек. Это что не тьма?

– А какая норма облучения? – поинтересовался подросток из соседнего отсека.

– Это, как считать, – сказал «лысый». – При работе на ядерном объекте в мирное время – четыре бэра в год. Бэр 8 8 Бэр – устаревшая единица измерения дозы излучения; то же, что и зиверт , но в сто раз больше. – это биологический эквивалент рентгена, почти равен одному рентгену. Поэтому больше пользовались рентгеном. В Чернобыле была установлена норма в 25 рентген, в шесть раз больше нормы мирного времени для работников атомных электростанций. Но очень многие эту норму перебрали.

– А разве не считают радиацию в кюри 9 9 Кюри – единица количественной оценки активности радиоактивного вещества. Названа в честь французских ученых Пьера Кюри и Марии Склодовской-Кюри. Один Ки = 3,7 беккерелей . и в этих ещё, ну, как их… ага, в радианах? – опять интересовался малец.