Джабраил Алиев - Два друга – недруга - Есенин плюс Мариенгоф

– А как же, – торжественно заявил Есенин. Дочка родилась недавно. Назвали Татьяной, значит в честь моей матери. Жена не так давно уехала в Орел к своим родителям, там с ребенком легче ей будет.

У меня жена красавица. Может, слышал о ней, зовут Зинаидой. Она работала секретарем в газете «Дело народа». Я ее у поэта Алексея Ганина увел.

– Ну да, – удивился Герасимов.

– Именно так, – засмеялся Сергей.

– Нет, я ее не знаю, – признался Герасимов. Поздравляю. С красивой женщиной всегда приятно жить.

Есенин выпил стакан вина, с удовольствием закусил сыром и с любопытством спросил:

– Слушай Михаил у меня вот уже третья книга выйдет скоро, а у тебя сколько?

Герасимов внимательно взглянул на Есенина, и не очень поверил ему.

– Неужели третья?

– Да третья.

– Но ты, же моложе меня кажется на шесть лет.

– Я вас всех моложе, – рассмеялся Есенин, обнажая ровные маленькие зубы.

– Нет, я только вторую готовлю, – честно признался Герасимов.

– Ну, вот слушай, – говорил Есенин, продолжая хитровато посмеиваться. Городецкий старше меня на десять лет, Клюев старше тоже на десять, Орешин старше на восемь лет, Кириллов старше на пять, и Ширяевец старше…

– А кто младше? – перебил Есенина Герасимов.

– Младше…, – задумался Есенин. Ну, например Василий Казин, Так сказать юный начинающий комсомольский поэт. Да вот еще и Мариенгоф. Он оказывается младше меня на два года, а я думал, что старше.

– А у него, сколько книжек вышло? – не без любопытства поинтересовался Михаил.

– Только одна. Но желает открыть издательство, или журнал. У него есть радетели…

– И кто это?

– Сам Бухарин.

– Ух, ты, – крякнул Герасимов. Но мы тоже не лыком шиты. У нас тоже есть радетель, сам Луначарский, который и создал Пролеткульт. Кстати моя вторая книга выйдет там. И ты приходи, издадим и твою книжку.

– Как – нибудь наведаюсь, – свесив голову на грудь, глухо изрек Есенин. Хмель ударила ему в голову, и состояние полного блаженного покоя, овладело его телом.

– Хочешь, ложись на кровать, отдохни, – предложил Герасимов.

Но Есенин вдруг вскочил как ужаленный и воскликнул:

– Черт возьми, ведь у меня же свидание.

– Да ну, – воскликнул также громко Михаил. – И кто она?

– Кажется студентка. Во всяком случае, говорила, что учиться в институте. Вот только забыл в каком.

– А как же Зинаида?

Есенин немного смутился и не совсем уверенно проговорил:

– Ну, я ведь так чтобы немного развеяться. Сам понимаешь. Да и ты, наверное, не без греха.

– Есть такое дело.

Герасимов налил себе остатки вина и хрипло напутствовал:

Ну, тем не менее поспешай дорогой товарищ Есенин.

– Да, да, – согласился Сергей и быстро выпорхнул за дверь.

Спустя два месяца Есенин и Клычков решили зайти на Пресню в мастерскую скульптора Сергея Тимофеевича Коненкова. Захотелось молодым поэтам посмотреть, как создается монумент, посвященный памяти погибших героев.

А еще и стихи свои продемонстрировать перед большим мастером.

Поэты в шутку именовали скульптора неизменно «дедушкой».

Коненков родился в 1874 году и дедушкой, однако себя не считал.

Был он высокий, широкоплечий, похожий на очень крепкое дерево, то ли на сосну, то ли на дуб.

Каждый раз мягко и немного наигранно отнекивался он от нового своего прозвища.

Встретил Коненков поэтов восторженно, вскинув очень длинные крепкие руки высоко верх, громко вскрикнул:

– Два Сергея, два друга – метель да вьюга…

– Ну, вот товарищ дедушка принимай незваных гостей, – усмехнулся Клычков.

Коненков дернул слегка прядь волос у Клычкова, и мягко возразил.

– Какой я дедушка, мне еще и пятьдесят не исполнилось.

– Так значит ты молодой дедушка, – улыбнулся Есенин.

Коненков тоже весело усмехнулся и обратился к нему:

– А почему вы товарищ Есенин без гармошки?

– Так украли у меня ее, – тут же соврал Есенин.

– У него все всегда крадут, – пошутил Клычков.

– Эх, а я бы послушал сейчас с удовольствием частушки, – покачал головой Коненков.

– А мы без гармошки попробуем, – сказал Клычков, и вдруг загремел своим громовым басом:

«Говорили бабушке, не ходи ты на реку»…

Коненков отчаянно замахал полусогнутыми руками:

– Перестань, перестань…

Клычков удивленно воззрился на скульптора.

– Чего это вдруг?

– Коненков объяснил:

– Говорю же, без гармошки не пойдет.

– Эх, – вздохнул Клычков. Не угодишь тебе, капризный ты стал дедушка…