Григорий Жадько - Чужая невеста

– Они и сейчас есть! – улыбнулся Данила.

Он вздохнул и добавил, не обращая внимания на его реплику:

– В ситцевых платьишках, с косами, бантиками – кровь с молоком! … Так что не отчаивайся! Много я таких молодых парубков в черных мешках в подвал сносил. Тащу, а сердце заходится. За что их?! Тебе с простреленной насквозь башкой – еще повезло. Запомни мое слово!

– Я понимаю!

– Ну бывай, что ли! Не воюй больше! Все мы русские, даже если фамилия на «о» кончается.

Они обнялись. Он смахнул старческую случайную слезу, отвернулся устыдившись ее.

– Ну все! Все! – вырвалось у Данилы!

Он приобнял его за плечи и не оглядываясь, ускорил шаг.

Старобешево осталось за спиной! Видавшая виды Нива ехала виртуозно петляя. Водитель – украинский мужичек с хитрецой и прищуром как у Ленина – сверлил его взглядом, но сам разговор не начинал. Все на нем было старое и порядком заношенное, очевидно «женка» отсутствовала. Или на Украине, или в России нашла приют. Таких разъединенных пар в Новороссии было предостаточно. Полностью бросить нажитое было боязно – растащат, и выживать тяжело. Шофер аккуратно объезжал плохо засыпанные воронки, но все же сильно трясло. Местами асфальт отсутствовал и приходилось придерживаться за верхнюю ручку. Подсасывало пыль, и она противно скрипела на зубах. Разбитая дорога. Дорога войны… из дверных динамиков лились печальные и тревожные звуки мелодии Океана Ельзи:

Бои и здесь напоминали о себе. В окнах показалась разрушенная Ломоватка. Огромные рваные дыры в домах, бесформенные груды кирпичей. Безлюдно. Только ветерок уныло трепал шторы в пустых проемах. Лутугино, Краснодон, «Краснодонуголь», стела «Скорбящая мать» – это о другой войне, но история повторялась.

Наконец, дорога привела на КПП, в пограничный пункт Изварино.

– Повернешься хлопець, али назовсим? – не выдержал, долго молчавший мужичок и хитро взглянул на него испытывающим взглядом.

– А как же! Дела. Постараюсь.

– А то у отпуск, идуть – або з кинцями. А по делам ще не возив. Ну, з богом. Не кидайте тут нас. Може воно и ничого, но боязно. Придуть, начнуть лютовать. Чи пидуть чуби трищати.

Надо было рассчитываться, но денег было только на билеты, что выслала мать. Данила начал объяснять это водителю. Данила понимал, что и у него их не в избытке и предложил, открыв вещмешок, выбрать, что захочет. Собственно, там из ценного была только бритва. Сотовый он не мог предложить – это была связь с мамой.

– Та що там!

Мужичек с досадой махнул рукой и закрыл вещмешок ничего не взяв. При этом он смотрел так печально и обреченно, что Даниле его стало по-человечески жаль. Фонарь, нож, фляга, компас, бинокль – это были атрибуты из прошлой жизни, когда его забирали. Они давно сгинули на просторах войны. Он пожал его мозолистую руку и, тяжело вздохнув, направился к шлагбауму.

Со стороны Новороссии его тепло встретили молодые ребята-ополченцы. Хорошие открытые лица. Поговорили за жизнь. Попросили закурить, отказать не смог, пришлось щедро угощать всю компанию, а это была последняя пачка. Они по-дружески предупредили:

– Российские погранцы лютуют. Смотри аккуратней, если что есть запрещенное, лучше нам отдай.

– Хорошо пацаны! Респект вам! Чист как стекло! Берегите себя!

Данила прошел на территорию Изваринской таможни. Местами подкопченная, она напоминала о недавних боях. Следы пуль и снарядов никто не заделывал. Не до того.

Строгие проверяющие, тоже из ополчения, в отдельной комнате, хмуро и внимательно осмотрели багаж и кивнули на выход. Данила направился к миловидной девушке в форме, что склонилась над компьютером.

Та долго вводила данные с паспорта, хмурила брови:

– Бойцов Данила Сергеевич?! Что-то нет вас в базах.

– А должен?!

– Фамилию не меняли? – вдруг подобрев, улыбнулась девушка.

– Не доводилось. Холост, одинок и свободен, – пошутил он, хотя в этих словах не было ни капли преувеличения.

– Цель поездки?!

– На лечение.

– Что будем делать с вами?!!

Данила неопределенно пожал плечами.

– По-о-онятно, – вздохнула она. – Ладно, проходите. Только рюкзак на ленту для проверки ставьте.

– Проверяли же?!

– Все равно, сканируем, положено. Это вам не украинская вольница. Лучше от этих железок избавиться.

– От железок можно, к чему они там.

– По направлению госпиталя?