Ева Лисицкая - Дорогие мои девочки

Клим никак не проявлял себя почти три месяца. Когда А. приезжала к сыну, уходил из дома, чтобы не видеть её.

Только работа её спасала. Только здесь она чувствовала себя значимой. Рабочие моменты отвлекали от тяжёлых мыслей, дни были суетливые, полным ходом шла подготовка к Новому году.

Клим позвонил неожиданно, предложил встретить с работы. Он стоял возле новенькой машины с букетом, сиял и светился, но смотрел неуверенно. А. съёжилась от холода: зябко как-то, и с недоверием подошла ближе.

– Привет, ты чего такой? Цветы? Мне? Спасибо.

– Садись в машину, холодно. Может, по кофе?

– Давай. Как сын? Я звонила, он трубку не взял.

– Нормально всё. Ни с кем не хочет общаться, ты же знаешь, у него временами бывает.

Сидя в кофейне, за столиком у окна, А. смотрела на Клима уже совсем другими глазами. И чего ей не хватало? Нормальный мужик. Приехал с цветами, машину даже поменял, сколько она его просила! А Клим сидел, и, казалось, даже дышал через раз. Вдруг резко поднялся и полез в карман.

– Вот, это тебе. И это, давай, возвращайся. Я не буду вспоминать.

В его руке была бархатная коробочка, а в ней – колечко с бриллиантом. А. думала, что он и не знает, что это такое. Слезы наполнили глаза, вот-вот предательски покатятся по щекам. Хотелось прижаться к нему и зарыдать. Но сдержалась.

– Прогресс. Спасибо. Я подумаю.

Кот стал совсем чужим. Однажды пришёл в три ночи, даже не предупредил, что задержится. Наутро она решила вернуться к Климу. Собрала вещи, пока Кот спал, оставила ключи и уехала на работу.

Постепенно прежняя жизнь вернулась. Работа – дом, дом – работа. Сын рядом, это главное. Клим, как и обещал, не вспоминал, не упрекал, был прежним.

А. чувствовала, что рана его никогда не затянется, любви у неё к нему так и не было. Только огромное чувство вины за произошедшее, и ещё большее – за то, что никак не может его полюбить, разрывало её изнутри. Ещё и на работе начались проблемы.

Сменилось руководство, всех подбрасывало из-за очередного кризиса. Нервное напряжение и недовольство подчинёнными росло. А. чувствовала, что скоро её тоже смоет этой волной, мониторила рынок труда. Но подходящих вакансий не было. И тогда она решила ехать в столицу. Работа нашлась, слетала на пару собеседований, и ура, её взяли. Жить в столице было негде. Но желание сбежать из своего медвежьего угла было таким всепоглощающим, что ничто не удерживало. О сыне думала: «Два года осталось доучиться, как раз два года, чтобы я успела обустроиться. Приедет, поступит, будет со мной».

И началась новая гонка. В столице все жёстче в разы. За первые полгода мытарств измоталась так, что организм начал давать сбои. А ведь ещё только тридцать пять! Сын слышать ничего не хотел про поступление в столицу. Влияние Клима сказывалось. Он сразу понял, что это бегство жены уже навсегда. И никогда она не вернётся к нему, что бы он ни делал. И такая порой накрывала его вселенская тоска, и боль рвала сердце на куски. Всё-таки права была мать…

А. сидела в офисе и смотрела в чистое большое окно. Всё вокруг сияло чистотой. Офис бурно растущей компании был обставлен по проекту модного московского дизайнера. Люди за окном спешили по своим делам. Все они выглядели элегантно и ухоженно – деловой центр столицы. Сейчас и она стала такой. Может позволить себе многое из того, о чём раньше и мечтать не могла. У неё есть мужчина, крыша над головой и, самое главное, её работа – её Бог. С сыном тоже потихоньку решается. Пока договорились, что будет отправлять запросы и в московские вузы. А дальше… что будет дальше, никто не знает. Только о том, как ей жилось в забытом всеми маленьком посёлке на берегу большой реки, она вспоминать не хочет.

Б. открыла глаза. Сквозь какую-то серую пелену увидела ослепительно белый потолок, грустно-серые стены, большие холодные окна. Ясность взгляда восстановилась. Стены были покрашены красивой мятной краской, но почему-то всё равно казались грязно-серыми. Возле постели сидела старшая дочь.

– Мам, как ты? Моргни, если слышишь и понимаешь.

Она моргнула, и в этот момент ей захотелось закрыть глаза навсегда. Уйти, исчезнуть в одно мгновение. Не могла она, живая и энергичная, лежать вот так, совершенным овощем. НЕ МОГЛА! Это не сон! Она действительно обездвижена! Инсульт! Господи, за что???