Анна Морозова - По дороге из детства

Я сидела на плечах папы и крепко цеплялась ручками за его волосы. Мы гуляли по парку. Папа специально шагал у самого бордюра, потом вдруг запрыгивал на него, спрыгивал, запрыгивал снова и спрыгивал, так и шли. Мне было очень весело. Мимо нас прошёл мужчина, у которого тоже на плечах удобно расположилась маленькая девочка, вероятно, его дочь.

– Пап, а как зовут ту девочку?

– Может, Маша. Может, Глаша. Кто ж её знает, – шутил он.

– Как не знать? – удивлялась я и думала, что он лукавит, ведь папа всегда всё знал.

– А сколько ей лет?..

– Скорее четыре, но, может, и три.

Я пожимала плечами и время от времени оглядывалась на мужчину.

Андрей бежал впереди, а мама шла рядом с нами.

– Мама, а ты папина жена?

– Да, – от неожиданного вопроса она засмеялась.

– И я стану папиной женой, когда вырасту! – с уверенностью сказала я, и хохот раздался справа на лавочке. Немолодые мужчина и женщина слышали моё громкое заявление. Я сразу обернулась, они улыбались и смотрели на меня, провожали взглядом.

– Пап, а ты их знаешь?

– Не знаю.

– А ты, мам?

– Нет.

– Хм… – подёргала я снова плечами в знак недоумения и продолжила изучать парк.

В парке было хорошо. Длиннющая клумба с шафранами уходила вдаль к высокому памятнику. Очень мне нравились эти цветы на вид. Я подобрала один, сорванный и брошенный кем-то, и побежала за Андреем. Он дал дёру от меня, думая, что я его догоняю, а когда всё-таки догнала, то ткнула ему в нос цветок:

– На, понюхай! Тебе тоже невкусно пахнет? – Андрей отворачивался, а я настырно пихала шафран ему в лицо. Отстав от Андрея, я пристала к маме.

– Понюхай, мам! Ведь не может такой красивый цветок так плохо пахнуть! – я протянула ей цветок, она наклонилась, понюхала и сказала:

– Он вкусно пахнет, ты просто не дави на стебель, не три листья, это они так пахнут.

Но мои руки уже изрядно пропитались едким запахом стебля и листьев, поэтому и сам цветок, как мне казалось, дурно пах.

Шагая обратно, мы снова повстречали тех бабушку и дедушку, они опять улыбались нам. Рядом с ними шла собака. Очень красивая.

– Ой, какая длинная собака! – громко вслух произнесла я.

Видя хорошее расположение к нам незнакомых престарелых людей, родители остановились, чтобы мы могли получше рассмотреть их питомца.

– А как её зовут? – спросила мама.

– Лесси, – улыбаясь, ответила женщина.

– Очень длинный нос! – поражаясь, сказала я.

– Морда, – поправил папа.

– И длинные ноги! – вымолвил брат.

– Лапы, – опять поправил папа.

– А ещё длинные уши и волосы! – поднимая палец вверх, заметила я.

– Скорее шерсть, – заявил мужчина и, передразнивая меня, так же поднял кверху палец.

Всем сразу стало ещё веселее.

– Близняшки? – вроде бы всем нам задала этот вопрос бабушка.

– Двойня-я-я-я-яшки, – в один голос с Андреем произнесли мы.

– Ой, извините, и я ошиблась! – схватив себя за щёки, ответила нам милая незнакомка.

«Все бабушки вот такие смешные, ничего не понимают, не знают, всему удивляются»: подумала тогда я.

Выйдя из парка, мы направились к дому. Дули одуванчики, а потом, как на саблях сражались с братом их стеблями. Пинали камни кто дальше, соревновались между собой, но дальше всех всё же пинал папа.

Петровская Балка, где мы жили, была самым красивым местом на Земле, так казалось нам, детям. Свернув влево к нашему двору, мы спустились вниз по склону. Тропинка упрямо указывала дорогу к дому, но нам непременно надо было шагать в другом направлении. У соседей возле забора, прямо тут, за калиткой, росло несколько кустов роз.

– Осторожно, не уколитесь! – уставшим голосом предупредила мама.

– Вот, видите – это шипы, – показал папа, – И они острые, как иголки.

– Как у ёлки? – поинтересовалась я.

– Нет, острее. Хотя из этих иголок можно смастерить ёлку, – папа оторвал три шипа и вонзил каждый друг в друга.

– И правда ёлочка получилась! – удивилась мама и взяла у папы посмотреть эту миниатюрную поделку.

Тропинка к нашему двору заканчивалась небольшим мостиком через канал, далее тяжёлая калитка на пружине, закрывающаяся с таким оглушительным звуком, что невольно все соседи были всегда предупреждены о том, что кто-то вернулся домой или наоборот ушёл. Во дворе уютно расположилось три небольших домика, уличный туалет и ещё что-то напоминающее гараж.

Тётя Таня, наша соседка и крёстная мама моего брата, развешивала постиранное белье. Тут же, с вечно открытым ртом, стоял её сын Славик – наш ровесник, наш друг. Ещё одна соседка, тётя Света, и по совместительству моя крёстная, кормила ужином своих дочерей, тоже примерно нашего возраста, девочек – Юлю и Оксану. Они расположились на ступеньках своего дома. Всё было по-простому, по-деревенски, будто и не в городе мы жили, не в столице Крыма – городе Симферополе.