Анна Морозова - По дороге из детства

– Ну и игра… Ей-богу! – произнесла я, взяла в руки подол коротенького платья и ушла в кухню «помогать» маме.

В квартире очень вкусно пахло жаренной на сковороде курицей. Сковорода была накрыта тарелкой, а сверху водрузилась кастрюля с водой – это гнёт, что я прекрасно знала, ведь так мама готовила курицу на каждый праздник. На плите в огромной кастрюле находилось картофельное пюре, крышки почему-то не имелось, поэтому видно было, как валит пар, не дым, в пять лет я это уже тоже знала.

Мама вдруг протянула мне толкушку, которой только что мяла картошку. Я моментально облизала её. Картошки прилипло мало, и мама макнула её в кастрюлю ещё раз и снова вернула в мои руки.

– О-о-о-о-о, а так можно? – удивилась я и с благодарностью принялась лизать гладкое дерево этой кухонной утвари.

– Можно, сегодня вам всё можно! – снисходительно ответит мама. – Платье-то опусти.

– Какое?

– Своё. Зачем подол так подняла? Некрасиво! Как маленькая, ей-богу!

Платье опустилось, толкушка облизалась.

Крёстная брата, Тётя Таня, что-то помогала маме. Значит я была пока не нужна, можно и отдохнуть, совсем что-то замоталась.

– Смотри, как ноги выгибает, – обратилась вдруг к Тёть Тане мама и оба взгляда уставились на мои коленки. Звонкий хохот оглушил квартиру, что даже я звонко залилась с ними.

– Ну, надо же, какая гибкая! – одобряюще произнесла тётя Таня. Мои ноги специально выгнулись ещё сильнее, но уже никто не стал смотреть. Скоро это наскучило, и я направилась выгибаться в зал, болтая в руке чистенькой толкушкой.

– Света, Свет, оставь дверь открытой, жарищЕ! – мимоходом сказала мама моей крёстной, входящей в квартиру. Та настежь открыла дверь в наш общий дворик. Февраль, 27 число – светило солнце, ни намека на снег. Тогда для меня это было дело привычное. Снег – экзотика! Когда он падал, многие специально выходили из дома, чтобы поглазеть. Через полгода мы переедем жить в Сибирь. Навсегда. На всю жизнь я запомню этот свой день рождения, эти пять лет.

Жизнь в том 93-м году поменяется кардинально, словно разделившись на до и после. Из тепла – в стужу. Из горожан – в сельчан. Значит, так и должно было произойти. Именно с этого времени будто впервые шире откроются глаза на мир. Больше всё начнёт запоминаться, вплоть до запахов. Двадцать лет я буду мучиться вопросом, нюхая бутылёк с йодом – вспоминать, где я могла ещё ощущать этот запах. И только через 20 лет, в 2013 году, вернувшись погостить в Крым, тогда ещё в Украину, пойму, что так пахнет неспелый грецкий орех. Это такая мелочь, маленькая загадка, но её отгадка, настолько взбудоражит сознание, что я снова вернусь мыслями в то пятилетнее детство, где я не стыжусь ещё задранного платья и выгибаю ноги, ловя на себе заинтересованные взгляды взрослых, стараюсь, пыхчу и гну, гну ещё сильнее эти тонкие как спички ножки. Где мама всегда рядом и всегда даст чего-то вкусненького, необычного, как толкушку, например. А папа снова придумает какую-нибудь игру, а потом сядет рядом, возьмет мою маленькую ладошку и примется разглядывать эти пальцы. Самый любимый – мизинец.

– Какой же он маленький у тебя! – удивится он и крутнёт его пару раз в своих пальцах. Долго ещё он будет поражаться мизерности моего мизинца, открою секрет: вплоть до сегодняшнего дня…

«Как хорошо, когда все рядом, когда дома, вот такой по-доброму шумный праздник!» – будет думаться мне, стоя в зале с толкушкой в руке.

– «Как же хорошо отмечать свой день рождения, а заодно и брата тоже! Кстати, а чем он там без меня занимается, надо проверить!» – я убегу из зала в детскую и даже забуду отдать маме облизанную толкушку.

– Пап, смотри, черешня!!! Я хочу, купи! – просила я, увидев бабулю с ведром ягоды на станции.

– На обратном пути купим, – лукаво смотря на меня, произнёс он, и почему-то мама с тётей Олей (папиной сестрой) захихикали.

Я и не догадывалась даже, что обратно мы не приедем. В гости к родным, конечно, поедем, а вот жить в Крыму больше не будем.

Путь до Москвы был близкий, всего сутки. Добравшись до тёткиного дома, мне казалось, что наше путешествие на этом закончилось.

Помню на следующее утро тётя решила заплести мне косички. Долго она ворковала над моей головой, а в итоге причёска рассыпалась через полчаса. У неё не было сноровки, так как и дочерей она не имела, а только сына Вадима. Позже заплела мама. Мама плела туго, обычно с причёской можно было ходить три дня.