Василий Грибанов - Хохол – родимый край

Уже наступили сумерки, темно, а нас нет. Мама не находит себе места, думает, наверное, что замерзли. Мама себя ругала, корила: «Да зачем я их отпустила одних?». А причиной всего было то, что нас из дома выгнали немцы, и санки наши остались там, и мы ездили на дядиных санках, а они не едут. Потом мы еще не раз ездили за дровами, мама занимала у соседей санки, и мы ездили со взрослыми, одних мама больше нас не отпускала.

Январь приближался к концу. Немцы чувствовали себя неспокойно, с утра до вечера вывозили вещи, трофеи, видно было, что готовят к уничтожению. Последние дни перед отступлением, с 26 января 1943 года, начались пожары. Сжигали, видимо, все, что не могли с собой увезти. 28 января 1943 года, рано утром, первые отряды немцев ушли и сразу подожгли под мостом вещи и в других местах. Все горит, народ весь на ногах, в тревоге. Разведка, которую отправлял полковник Васильев, не успела вернуться, а уже стало светло. И вдруг в нашу деревню прилетели три артиллерийских снаряда. Деревня наша содрогнулась. Один снаряд упал недалеко от дома, в котором жили Сидоровы. Дом дрогнул, но устоял. Второй упал недалеко от мельницы. Третий снаряд угодил в дом Чуровских (это не дом, а хата небольшая, она вся ушла в землю).

У немцев началась страшная суматоха, спешат, кричат, лошадей гонят, стараются побыстрей удрать. В это время подожгли склад, где была техника – велосипеды, мотоциклы, и к этому складу был пристроен сарай, и там находились лошади. Склад подожгли, а про лошадей или забыли в спешке, или они больные. Как они, бедные, ржали, сгорая в огне. Мы не очень близко были, но было очень хорошо слышно. Я видел тела сгоревших лошадей. Когда немцы ушли, улица опустела, началась эвакуация местного населения. Ведут на веревочке коров, на спине висят два снопа сена и два мешка на спине у коровы с вещами и продуктами. Мама стояла у окна, всех проводила, улица опустела. Мама говорит: «Теперь пойдем и мы». Мама тоже подготовилась, связала узелок, дала сестре и мне дала узелок. А у мамы на руках брат, ему шел 17-й день. Вышли мы из дома, прошли метров 50, мама остановилась и говорит: «Куда я иду? Нам там смерть». И мы вернулись назад. Узнав, что наши войска преследуют немцев, люди вернулись домой. Люди начали рыться в кострах, ребята тащили сгоревшие велосипеды, мотоциклы и запчасти к велосипедам. Дней через 5 уже начали ездить на велосипедах, только без камер и покрышек, на ободах по снегу. А в кострах, где горели, вещи, это оказались награбленные немцами вещи, которые они в спешке не могли с собой увезти, там и одеяла, и подушки, пальто и многое другое.

Прошло не очень много времени, но было уже светло, и в селе появился полк Васильева. Шли они очень быстро, практически бегом. Мы вышли на улицу, увидели своих бойцов-освободителей. Тетя Наташа, мамина двоюродная сестра, вышла с решетом, начала сухари раздавать солдатам. Полковник запретил им брать сухари, но первые взяли.

Полковник Васильев ехал верхом в белом полушубке на белом коне. Я считаю, вот где его ошибка. Как погиб полковник Васильев? Первым прошел разведвзвод, немцы его пропустили, а следом шел остальной полк. Немцы сделали засаду, и снайпер снял его с коня. Погиб он в селе Турово, недалеко от Хохла. Вначале он был похоронен в селе Турово, а позже перезахоронен в селе Хохол. Полковнику Васильеву, Герою Советского Союза, поставили памятник в селе Хохол, рядом с церковью. Здесь всегда многолюдно. Люди с уважением относятся к полковнику Васильеву – освободителю села Хохол. У монумента всегда живые цветы.

После того, как прошли наши солдаты, мама осталась в доме дяди, а мы с сестрой пошли в свой дом. Когда мы вошли в свой дом, увидели, что там все разбросано по всему дому и в сенях. А поскольку они печкой не пользовались, у них стояла металлическая печка, звали ее буржуйкой. То ли вытяжка плохо работала, то ли не было тяги, стены были черные. Мы с сестрой начали наводить порядок, что-то выбрасывали, что-то затаскивали. Завезли в сени велосипед, я занес лыжи, а хлам весь из дома выбросили. В доме жить было невозможно, пока не привели его в порядок. Побелили стены, потолок, отмыли пол, скамейки, стол.

Узнав, что пришли наши войска и преследуют противника, соседи вернулись домой и начали рыскать по дворам. В наш двор набежало много соседей и родственников, тащили все, что попадало в руки. Мы с сестрой ничего не могли сделать. Даже дядя родной забрал велосипед, а сын его – лыжи. Я так и вырос, не имея собственных лыж, а они с братом катались на моих лыжах. Сестра плачет, не пускает в дом, а они внаглую лезут. У тетки Татьяны жил пленный, она жила от нас через дорогу. К ней залезли на чердак и начали сбрасывать мешки с тряпьем, дело доходило до драки, друг у друга отнимали вещи. Когда все уже растащили, появился сосед-старик Егор Федорович Гудков, он начал их уговаривать: «Что вы делаете? Это не немецкий дом, это хозяйский дом, уходите все отсюда». Но они не расходились, продолжают свои грязные дела. Тогда он берет палку и начал палкой их бить, после этого только люди разошлись.