Ольга Амалфеева - Вирус турбулентности. Сборник рассказов

– Каждое знаковое произведение ведёт диалог с Текстом.

– Я хочу это знать.

– Я знаю, с чего начать. Только у нас, скорее всего, нет таких книг, я не видела. Я Вам расскажу, какие поискать, а пока давайте всё же посмотрим, что есть у нас.

У выхода из стеллажного тоннеля освещенная полка с мифами народов мира отуманилась, а сумеречная с религиями мира светилась снизу жёлтой масляной краской. В густой солнечной луже плавал горячим блином в медном тазу красный фолиант с фиолетовыми обрезами. По лицу скользнуло упругим теплым светом, руки согрелись, от перелистываемых станиц разбегались фиолетовые брызги.

– Надо же. Даже не знала, что у нас такое есть, – я листала, проверяя на ощупь краски и степень покоя живописного текста. В тишине фундаментального я не сомневалась.

Боковым зрением я чувствовала, что постепенно мы с книгой остаёмся одни. Не отрывая глаз от страниц, наугад двинулась за женщиной, намереваясь заручиться дружбой свидетеля и хранителя. Но женщина возникла снова откуда-то сбоку и сказала:

– Не сегодня. Я потом приду, – и исчезла. Совсем как-то, не топая, не надевая куртку.

Ярко-синий берет, синие пытливые глаза, синяя кофта с мелкими пуговицами.

Я видела её первый раз и не запомнила номера читательского билета.

– – – – -

– Лен, передай словарь.

– Держи.

– Переодеться не успеваю. Будь другом, посмотри, как там "вино" по-английски.

– Вино-то зачем?

– Да узнать: пьет, не пьет.

– Так он тебе и скажет.

– Он наивный, не поймет, зачем спрашиваю.

– Ладно. Сама-то о себе будешь рассказывать?

– Что? Что не пью, брожу по ночам и ловлю глюки?

– Перестань.

– Ну, что, Лен. Посмотри, так нормально?

– Ты не хочешь тапочки переобуть?

– Зачем? Внизу он всё равно не увидит, я за стол сяду.

– А вдруг камера упадёт?

– На скотч приклею. О, кстати, скотч! – она пронеслась мимо Лены в другую комнату. – Я ему скажу, что умная, что красивая, что…

– Умная – не надо, сбежит или обозлится. Про красивая – не поймет, что это ты от избытка, а не от недостатка.

– Что? Я не слышу…

Лена, сидевшая с ногами на диване и вертевшая в руках карандаш, уткнув его в подушечки пальцев, надавила сильнее, откинула голову назад и закричала в сторону комнаты, где копошилась подруга:

– Я говорю, про пазлы скажи. Про пазлы – пойдет, думаю. Запомнит, что усидчивая. Так себе хобби. Мужских интересов не ущемляет.

Надя высунулась из проёма, на ходу вдевая сережку в ухо. Мешал скотч, зажатый в той же ладони:

– А говорить, что я их каждую ночь собираю?

– Ну ты чего, соберись, полчаса до связи осталось.

– Нет, пусть знает, что я каждую ночь собираю пазлы. Что тут особенного.

– Слушай, ну зачем всем это знать. Легла, дело своё сделала и иди собирай свои картинки. Кому какое дело.

– Это забавно. Но он в конце концов увидит, что у меня одна коробка.

– Иди сюда. Иди сюда, сказала, – Лена протянула руки и потянула стоявшую рядом Надю.

Та обмякла. Лена погладила её по голове, перебрала, поправляя, волосы.

– Перестань. Тебе давно пора что-то с этим делать. Новая страна, новый мужчина, новые люди. Язык, в конце концов, который ты не понимаешь. Пусть говорят, что хотят. Пусть делают, что хотят. Ни тебе телевизора, ни газет. Всем улыбаешься и машешь. Слышишь, – она заглянула подруге в глаза, – Слышишь меня? Улыбаешься и машешь. Девочка моя. Я тебе на свадьбу очки темные подарю. Хочешь? Ну. Хочешь? Хо-о-чешь. По глазам вижу. Ну вот. Всё, не реви. Красотуля.

– Лен, я не смогу. Я не могу всё забыть.

– А зачем забывать. Достаточно просто не помнить. Не помни, и всё. – Лена бросила карандаш на стол. – Не надо ходить этой дорогой, Надя. Не нужно больше. Всё.

Надя развернулась, волосы растрепались – блузка, нитка жемчуга, бесполые растоптанные тапочки.

– Я не знаю их, Лена, ты понимаешь?

– Понимаю.

– Я понятия не имею, что кто они.

– Понимаю.

– Я просто на остановку шла. У нас нет другой дороги до остановки. Только через кладбище. Ну, или в обход вдоль завода.

– Надя, я знаю.

– Я просто шла на остановку.

– Надя, перестань, – Лена рассердилась и повысила голос. – Перестань сейчас же. Может Павлу позвонить? А? У нас есть ещё время. Давай позвоним. Ты поговоришь – и тебе легче будет. Давай, ты, наконец, объяснишься. Человек всю жизнь в непонимании. А ты столько лет думаешь, что виновата. Тебе нужно снять это с себя и спокойно ехать. Давай сейчас. Разом.