Николай Болотов - ПАРАДОКСЫ интеллектуального чтива. Книга шестая. Девять эссе – «Все про все»!

Местные жители про неё знают, но и только. Никакого интереса к ней не имеют.

Мне думается, что тут тоже не обошлось без лесного духа!

Кто как не он смог так закамуфлировать огромную пещеру, что ни один неандерталец или кроманьонец про неё не знал.

А ведь это уникальное убежище. В нем постоянно относительно тепло: не менее плюс 8—10 градусов, и никакой крупный хищник в неё в принципе не пролезет. Всё упирается в отсутствие нормально лаза в пещеру, в тот самый низкий проход, который с моей точки зрения неправильно назван именем Лукина – в честь первого составителя плана пещеры. Ведь до него уже почти 300 лет кто-то же лазил сквозь этот проход?

Я бы назвал это место «Проходом дикого туриста», но почти такое же название уже присвоено другому «шкуродёру» этой удивительной пещеры.

Но да бог с ним, с названием, меня более удивляет другое обстоятельство. Чтобы сохраниться уникальному творению природы в первобытном виде, она (природа) пускается на такие мелкие козни, как этот проход Лукина!

Через него не только никакую ляжку убитого мамонта не просунешь, чтоб пожарить в тепле, но сам, сильно пообедавши, назад не вылезешь. Оттого и по сей день со времен палеолита про эту пещеру больше рассказывают, чем посещают.

И может быть поэтому геологи так и не решили, каким образом Дивья пещера могла образоваться на высоте более 90 метров над современным уровнем водоносных горизонтов.

Мне как экологу ясно, что разгадка здесь не в геологии, а в экологии последнего валдайского оледенения. Видимо в этом месте при медленном отступлении ледника толщиной в 220—250 метров в летнюю пору образовывалось огромное озеро, слив из которого в эту узкую дыру прохода Лукина за 40—50 тысяч лет и образовал эти водотоки в известняке.

Почему геология не «дотумкалась» до этого?

У меня ответ только один.

Видимо ни один геолог так и не смог пролезть в эту природную форточку!

Между тем некий очарованный турист, как говорят, а одном из гротов слепил из глины «Хозяйку» этой пещеры. И мне думается, если бы какой-нибудь отчаянный геолог смог таки протиснуться через проход Лукина, она (хозяйка) поведала бы ему эту разгадку.

А пока природа, как может, сохраняет свои тайны…..И это так, последняя ремарка.

Ну, а то, что я обещал рассказать очередную бродяжью хохму, то это опять же про суеверие, которое, однако, ни в коей мере не опровержимо.

Дело было в высокогорье Адлерского района, в районе нынешней Красной Поляны, которая тогда представляла собой обычную турбазу, с приличным местообитанием со столовой для регулярного планового туриста и простым навесом ночлега для дикого.

Я тогда вместе с сокурсником Виктором И…….. был в промежуточном положении. Ночевали под навесом, а питались за наличные в столовой. А присутствовали там вообще-то в качестве рабочих лесоустроительной партии.

Поэтому я стал свидетелем такой сценки…..

Уже достаточно немолодой, но ещё в добром физическом здравии таксатор Петрович даёт ценные указание своей молоденькой помощнице Аннушке и мы с ним полезли на крутой склон в нашей таксаторской работе……..

Однако тут надо несколько слов сказать про некую особенность передвижения по нашим горным кавказским лесам.

По лесам Черноморского побережья Кавказа ходить никак не легче чем по таёжным буреломам. И мало того, что их также трудно обходить, они ещё подставляют и премерзкие ловушки.

Вот, к примеру, типичная из них в букняках.

Лежит поперек твоего пути огромный бук толщиной в два обхвата. На вид – как только что пред тобой упал. Кора такая же свеже-серебристая, как и на живом дереве. Ты наступаешь на него, чтобы спокойно перепрыгнуть, как нога проваливается, ниже некуда, в трухлявое чрево с массой червей и личинок….

Но это всё-таки мелкое зло.

Главное зло – это вездесущий подлесочный полог азалии понтийской. Это не тот рододендрон, который бережно выращивается садоводами, а такая бяка, которая, даже не имея никаких колючек, так переплетается в сплошную заросль, что сквозь нее можно только буквально продираться. А если она начинается почти снизу лесного полога и до высоты 2000 метров над уровнем моря, плюс крутяки под сорок градусов, то это вообще что-то!

Движешься вверх с черепашьей скоростью. Жарко, душно, тяжело дышится. Человек свирепеет и даже ожесточается сердцем. И всё это ради того, чтобы поставить на абрисе крохотную точку описательной журнальной таксации.

Правда, также верно и то, что когда склон остается позади и взору открывается необъятная ширь зеленовато-дымчетой из-за расстояния дали лесов ныряющих в сине-синее Черное море. Оттого не остается в душе и намека на прежнее раздражение и недовольства своей судьбой, и по физиономии расплывается блаженно-мудрое выражение человека, коему одному выпало счастье видеть красоту лесной земной поэзии.