В. Стоянов - Такие разные дороги жизни

– Рассказывайте, как вы прожили эту неделю?

– Что рассказывать? У нас дни проходят однообразно. Занятия в классах, затем на природе, строевая, стрельбы и так каждый день.

– Вас учат убивать людей? – лукаво спросила девушка.

– Нас учат защищать отечество, – возразил юноша.

– И сколько вам осталось учиться?

– Еще год в училище, и год на практике в полку.

– А у меня через месяц выпускной, – обрадованно сообщила девушка.

– И что же дальше? Разрешили вам посещать курсы?

– Пока нет. Только я настойчивая, – улыбнулась она.

Юноша смотрел на нее, не удержался от ревнивого вопроса:

– Простите, Дарья Сергеевна, у вас есть… – он запнулся, – жених?

Она звонко рассмеялась:

– Папа каждый вечер обсуждает этот вопрос, перебирает достоинства и материальные возможности того или иного молодого человека. Только я пока не готова замуж. – И уже серьезно добавила: – Я выйду только по любви.

– Разве отец позволит вам, – уныло проговорил юноша, понимая свое хлипкое положение в качестве жениха.

Дарья рассмеялась.

– Вот увидите, я выйду замуж за того, кого полюблю И юноша тогда подумал, за оставшиеся два года учебы он постарается доказать девушке, что достоин ее любви. Молодые люди встречались в саду, много разговаривали, девушка прониклась симпатией к юноше, так не похожего на ее чопорных знакомых из знатных семей, которых в первую очередь интересовали ее приданное, а только потом она сама. Котлинскому все равно какое у ее папы состояние. Он любил эту девушку. Она казалась ему воплощением красоты, грации и женственности.

Однако юнкеров выпустили из училища менее, чем через год в связи с объявлением войны. Последний раз он пришел к дому девушки в новеньком офицерском парадном мундире, попрощаться перед отбытием на фронт. Пришел не в сад, а через парадное крыльцо зашел в дом. Отец впервые удостоил его непродолжительным вежливым разговором, расспросил куда его направили, пожелал скорейшей победы и возвращения невредимым. С девушкой они условились, он будет писать ей с фронта, рассказывать, как ему воюется. Она провожала его до угла дома, юноша долго держал ее пальчики в своей руке, и не хотел отпускать.

– Берегите себя, – напутствовала его девушка.

Он поцеловал ей руку, девушка впервые провела рукой по предплечью и легонько поцеловала его в щеку.

После ухода юноши муж спросил жену:

– Этот молодой человек кто? Почему он стал вхож в наш дом?

Жена пояснила:

– Дарья привечает его. Не знаю, что она в нем нашла.

– Не возомнит ли он себя ее женихом? – с сарказмом бросил он. – Лицом и фигурой пригожий. Как бы наша дурочка не влюбилась.

– Свят, свят! – отмахнулась жена. – Кто он и кто мы! – пожала она плечами.

– Таких подпоручиков мы ей можем сосватать целый полк, – согласился с ней муж. – Вовремя началась война, отбудет на фронт и все забудется.

Не знал граф, отец Дарьи, что пройдет всего три года, он будет рад выдать свою дочь за любого достойного человека, поскольку Париж был переполнен русскими беженцами и эмигрантами, обедневшими графами, камердинерами, офицерами от лейтенанта до генерала, многие из них теперь работали шоферами такси, половыми в русских и французских ресторанах, официантами в кафе, многие спивались и стрелялись. Бывшие фрейлины и дворянки когда-то именитых семей работали официантками, посудомойками, уходили на панель. Но сейчас он находился на вершине столичной элиты, и ему казалось, что так будет всегда.

Поручик Котлинский писал письма девушке часто, они скапливались у него, поскольку почта работала с перебоями. Потом сразу уходило три, четыре письма. Что мог писать девушке подпоручик? Не мог же он ей писать, что их каждый день бомбят, воины погибают и их не успевают хоронить, бытовые условия никакие, казармы разбомбленные, их донимают вши, он уже месяц не мылся, пища скудная, каша надоела. Он не описывал атаку немцев, в феврале этого года, когда немцы пошли в наступление на первую линию выдвинутых полевых русских позиций. Пять дней в мелко углубленных окопах русские солдаты сдерживали натиск врага, затем отошли на вторые позиции. Через неделю немцы подогнали мощные артиллерийские глинобитные орудия «Большую Берту», мортиры «Шкода», а всего тяжелых орудий немцы подогнали свыше шестидесяти штук, которые бомбили крепость снарядами калибром от ста до четыреста двадцати миллиметров день и ночь. Немцы вели огонь по триста пятьдесят залпов каждые четыре минуты. За неделю обстрела по крепости выпущено двести пятьдесят тысяч снарядов. Сверху бомбы бросали с аэропланов. Разрушены все надворные постройки, полуразрушены форты и бастионы. Горело все, что могло гореть, даже камень плавился. Никого в живых не должно остаться после такой бомбардировки. Лазарет не справляется с ранеными, а похоронные команды не успевают хоронить убитых. Командование генерального штаба просило защитников крепости простоять сорок восемь часов. А они стоят здесь уже полгода. Немцы посчитали, что после такого интенсивного обстрела сопротивление русских сломлено, пошли в атаку. Им не удалось не то что взять крепость, они даже не смогли выбить солдат со второй линии обороны. Эта неудача заставила немецкое командование на этом участке перейти к позиционным военным действиям. Подпоручик Котлинский водил в контратаки своих солдат, за что был удостоен вторым орденом святого Станислава 4-й степени с мечами и бантом. Первые два ордена святой Анны он получил за бои в сентябре прошлого года. Причем второй орден он получил из рук самого Государя императора. Он отдельно описывал девушке визит царя в крепость. Вспомнил слова хорунжего: «Приду в околоток с Георгиевским орденом, пусть меня берут обратно в полицию за заслуги перед отечеством». Вот и юноше закралась сакральная мысль, оденет ордена и предстанет перед родителями Дарьи, авось не откажут герою войны в руке своей дочери.