Николай Шостак - Фаина

– А если бы я отказала тебе? Чтобы ты делал? Колеса вагона уже стучат по рельсам, и двери заперты.

– Этого не могло быть. Я хорошо разбираюсь в людях, даже будучи незнакомым с ними. Такие, как ты, не отказывают в просьбе.

Этот его ответ меня обескуражил. «Он меня что, держит за глупенькую простушку, которую можно легко обвести вокруг пальца?» – подумала я. Ко мне закралась нехорошая мысль относительно него.

Действительно, почему он не одолжил денег у своих друзей, а обратился ко мне? Они попросту ему отказали. Значит, у них было на то основание. Но тогда, да и сейчас тоже, я не умела говорить «нет» после того, как сказала «да», и не хочу этому учиться.

Электричка замедлила ход и через некоторое время остановилась у перрона полустанка. От самого железнодорожного полотна вширь и вдаль простиралось пахотное поле, по которому с шумной трескотней двигались трактора.

– Терпеть не могу деревню с ее сельхоз работами. Хоть я родился и вырос в ней.

– Но по обрывкам разговоров ваших друзей я поняла, что вы все учитесь в сельскохозяйственном колледже, – удивилась я.

– Ну и что? Почему не пожить в столице за счет колхоза? Но работать в колхозе я не останусь. Отработаю положенный срок и уеду.

– Тогда выходит, что ты занял чужое место. На этом месте мог быть другой, кто любит жить и работать на земле.

Это мое замечание Савва игнорировал.

– Я решил после окончания колледжа поступись в институт МВД на заочное отделение. Мое призвание – служба в правоохранительных органах, – с пафосом уведомил меня он и вновь вальяжно откинулся на спинку скамьи.

Мотивы этого призвания Савва не успел мне сообщить.

Вагон вздрогнул и стал медленно набирать скорость, двигаясь по своему маршруту. Практически в это же самое время вошла кондуктор. Я порылась в кошельке. Мелких купюр там не оказалось, и я протянула остановившейся возле нас кондуктору купюру среднего достоинства.

– Один билет до… – и посмотрела на Савву.

Он назвал станцию.

Когда кондуктор протянула мне билет со сдачей, Савва мгновенно перехватил у нее билет и сдачу и сразу, даже не поблагодарив меня за помощь, поднялся и пошел в конец вагона к своим друзьям. Моему возмущению не было предела. Я вскочила с места и крикнула ему вслед:

– Савва, верни сдачу!

Тот не реагировал на мое требование и шел по проходу вагона к противоположной двери. Я догнала его, когда он уже подошел к своим друзьям. Они, как по команде, отвернулись и стали рассматривать мелькающие пейзажи за окнами вагона.

– Савва, верни деньги, – вновь потребовала я.

– Я обещал вернуть деньги в понедельник. И я это сделаю.

– Я помню, но я требую, чтобы ты вернул сдачу немедленно.

– Мне еще понадобятся деньги, чтобы добраться от полустанка до дома, – с этими словами он встал и вышел вон из вагона.

Больше я его не видела. Одно радует, что купюра была небольшого достоинства.

****

В назначенный Игорем день я не пошла на занятия, хотя и не приняла окончательного решения делать тату или нет. Все упиралось в финансы. Когда я в последнюю поездку приехала домой, в квартире были Света, моя старшая сестра с годовалым сынишкой, и ее муж. Мама была на работе. Она работала фельдшером на скорой помощи. Отца тоже не было. Он работал вахтовым методом на севере России. При моем появлении особой радости я на лицах сестры и ее мужа не обнаружила. Оказывается, муж сестры потерял работу, и они вынуждены были съехать со съемной квартиры и поселиться у моих родителей. После непродолжительной беседы с сестрой я узнала, что и отец потерял работу и сейчас перебивается случайными заработками. Уже третий месяц не присылает денег в семью. Сейчас они все живут на зарплату матери и ее пособие на ребенка. После таких новостей я уже не могла рассчитывать на поддержку родителей. Перед отъездом мама предлагала какие-то деньги. Я отказалась.

– Мама, вам всем теперь самим нужна помощь. А у меня с деньгами все в порядке. Я подыскала работу. По вечерам работаю посудомойкой в кафе, – соврала я.

Мама с подозрением посмотрела на меня, тяжело вздохнула и положила протянутые мне деньги в свой кошелек. Я взяла вещи и уехала на вокзал. Прямо там, на вокзале, я сбросила все деньги со своей карты на карту сестры.

Дождавшись ухода Иры и Кати на занятия, я сняла халат и вновь, в который уже раз, посмотрела на себя в зеркало. Шрам был ужасным. Верхний его конец выходил на несколько сантиметров от резинки трусов, а нижний уходил в волосяной покров лобка. Я села, не надевая халат, на краешек кровати и, уставившись в зеркало, спросила: