Таня Сербиянова - Алле-ап! Манюня. Или любовные приключения Прасковьи

Впервые со мной такое, думала… Вот лежу и никак не могу расстаться и даже сейчас, как об этом подумаю, как увижу… У… ух! Какой он любименький! У… ух! Какой же хорошенький…

Что это со мной? Почему? Почему никак не могу оторвать своих рук и даже не мыслю теперь и минуты без его присутствия, без его ощущения рядом… И не только, вот… Вот, я его… А он вкусненький!

Итак, играясь, не сводя глаз, она следом за ним уснула рядом с таким бесценным для нее мужским сокровищем в своих нежных, слегка подрагивающих, но теперь уже точно, любимых руках…

Наутро она осталась в его окружении.

И сколько ни, звонил Факетти, ему отвечали, что шефа нет, а вот когда будет, тогда и звоните… Ну а насчет какой-то его артистки они решительно ничего не знают и им отвечали…

– Не знаем, не видели ничего и не слышали! А нам, какое дело? Ищите сами кого хотите! А нам, простите, некогда… – и вешали трубку с насмешками, над бедными итальяшками!

Ищите, ищите, но того что надо вы уже никогда… Оглянутся и снова смеются…

А ведь и, правду сказать, нет больше той прежней артистки, теперь есть еще одна очень красивая и стройная, счастливая Башенька рядом с Его Величеством Куполом…

Придавливая красивое женское тело к пассажирскому креслу, самолет дальних магистральных линий – Боинг-737, уносил в полную неизвестность… Манюня повернула голову и улыбнулась.

Купола, который только что был для всех окружающих грозным и непреступным боссом, тут же уснул как маленький и набегавшийся мальчик. Замучился, бедненький, сказала себе Манюня. Нет! это я его довела до такого состояния! А, что, не так, разве же? А ведь он сказочный! Нет, он никакой не принц, но он такой прекрасный и такой сильный мужчина… Наклонилась над ним, поправляя плед…

– Что? – спросил тревожно спросонья.

– Ничего! Спи, мой мальчик.

И он, в знак благодарности и полного доверия, повернув в ее сторону голову, сказал с закрытыми глазами, о чем все время думал.

– Спи! До посадки еще долго. Тебе тоже надо обязательно выспаться. Не бойся, в самолетах не совершается покушения. Это я тебе говорю, я знаю, – сказал и взял ее руку.

Она сразу же успокоилась, снимая с себя обязанности и напряжение.

Весь полет она вспоминала себя…

Вот она поступает в бортпроводники на водные артерии страны. Готовили тогда бортовых проводников, стюардесс на теплоходы – для речников. Девки все подобрались на загляденье красивые и она среди них.

Общежитие оказалось не подготовлено к их заселению, потому проживание начали на дебаркадере. Стоял такой старый пароход на Волге, под названием «Голубь» рядом с берегом их общежития. И потом, всех их расселили по четырехместным каютам: кому спать снизу, а кому на верхних полках.

Обустроились весело, к тому же их сразу же поставили на довольствие. И чего только им не давали кушать! Мало того что по три раза на день кормили, так еще и пирожками регулярно потчевали. Ни жизнь, а малина! Особенно – после полуголодного проживания вместе с отцом в деревне.

Мать-то родила, а сама, бросая ее на попечение мужа, удрала в город. И об этом она никому не говорила, скрывала, а всем говорила, что мать умерла при родах. Потому отец с самых пеленок, воспитал как своего пацана! Она все умела; могла починить, инструментом научилась работать и по дому сама делала. Да и рано на нее свалились обязанности женские по дому: приготовить чего там, убрать, постирать – все это она научилась делать сама с малых лет. А как же иначе? Батя на работе, она сама и надо ей успевать с утра и до вечера, а тут еще куры и Буренка, любимый щенок и кот… И всех ей надо успеть накормить, за всеми нужен уход… Потому она в школу как в облегчение!

Училась хорошо и отлично, потому как услышала про стюардесс на водных артериях страны, так сразу же заявление. Отец накричал, сказал, что она его предала. Но ей уже мерещились речные просторы любимой Родины.

Такую красивую и ладную дивчину сразу же заприметили и даже сначала засомневались: принять, не принять, ведь такую сразу же утащит какой-нибудь речник замуж и тогда она, с отчаяния… Отец-то кузнец! Вот она и, схватив со стола пятак, согнула его пальцами в трубочку! А что было потом?

Ну, вообще приняли, только попросили рук не распускать и беречь свои силы…

А она и не распускала… Дала как-то пару раз затрещины за то, что к ней решили пристать какие-то речники, и те от нее боком, боком и лесом, лесом…

– Полоумная баба какая-то, – так о ней говорили! – Чуть что, сразу же руки свои распускает.