Таня Сербиянова - Алле-ап! Манюня. Или любовные приключения Прасковьи

Это что, же думала Манюня, он специально ее ко мне подослал? Чтобы та наигралась, а теперь он ее, и прямо на моих глазах! А та уже ах, сменила на ой…

Ей стало противно и унизительно видеть, как у того бугая лицо расплывается в самодовольной улыбке и Манюня задергалась…

– Отпусти! Слышишь, ты! Как там тебя, Купола…

Тот отрывается от зада подруги и, перешагивая через растрепанную, решает к ней… Но она ему:

– Что? Пошел к черту! Уйди! Я не буду! Не хочу! Пусти! – и тут же, для себя, чего никак не ожидала… застонала, запричитала жалобно… – Мамочки…

Купола выпрямился, стоя перед ней на коленях…

А она не хотела, но так получилось! Она все никак не могла остыть и забыть как он ей вот тем самым, что так красиво сейчас между ног…

Он протянул руку к ее лицу, намериваясь погладить, но Манюня отвернулась…

– Ты ревнуешь? – спросил негромко и нежно…

Голова Манюни беспомощно и обреченно повисла, распуская волосы по обнаженной, покусанной ими красивой и такой волнительно полнокровной груди…

– Хорошо. Ты свободна… – сказал и начал отвязывать руки…

Отвязал, посопел рядом с телом, все еще не решаясь, приступить ли силой… Она же, на него не смотрела, голову поворотила, хотя… думала, что все же останется…

А как же эта? Нет, я так не могу! Пусть выбирает, или я, или эта, что все еще стоит на четвереньках, как верная раба. И что? А то, если сейчас при этой начну, то и сама стану такой же, одной из его собачек. А я так не хочу! Я с ним по-другому хочу. Вот!

– Кхе, кхе! – напомнила о себе Секретарша.

Он ее тут же осадил повелительным хлопком сверху по мягкому и поверженному им месту. Та сползла и сидела уже на полу у самой кровати, а он, будто бы этого не замечая, обратился к покусанной…

– Ты, вот что, – сказал ей Купола, – хочешь остаться, оставайся пока…

– Пока, что?

– Ну, как думаешь, Циклоп простит тебе свое унижение? Ведь ты же его опустила… Да, кстати, где это так научилась драться?

– Ну, я же не все время была… Раньше такое умела… – и тут же смущаясь своего возможного откровенья, смолкла. Замолчала и на рабу его посмотрела двусмысленно. Мол, мешает она мне, ты, что же, не видишь? Он понял.

– Машка, пойди прочь, приготовь нам что-то пожрать и бахнуть. Иди, я позову…

И та, подбирая одежды, попятилась, прикрывая, как поняла Манюня, затраханное Куполом то самое место… Вышла и Манюня с облегчением, но и с каким-то уже осуждением.

– Ты ее туда?

Он посмотрел на нее с удивлением, мол, это обычное дело.

– А что? – сказал с вызовом.

Она замялась… Но, все еще не желая подчиняться, сказала, смиряясь…

– Так, это же больно…

– Машке? Да ей уже все равно, по-моему…

– Ну, все равно, так все равно… А она не зайдет? Ты ее намеренно выпроводил?

– Ну, ты же, как я понял, хотела, вот и выгнал. А что?

– Да нет, ничего, спасибо… Не знаю, стоит ли говорить, но она мне как-то еще в кафе не понравилась!

– А это там, где со всеми подряд дралась и даже с ментами…

– Ты и об этом знаешь… – сказала тихо и покраснела…

– Я и другое знаю…

– И что, если не секрет?

– А это ты уже сама решай, а я послушаю, насколько будешь со мной откровенной.

Она на него, он смотрит с любопытством, полулежа, при этом он все так же, там ничем не прикрыт и она нет, нет, да и скользнет туда любопытным взглядом и тут же, краснеет… Это не осталось им незамеченным…

– А вот, погляди, какой я тебе покажу фокус. А? Ну как?

Она смотрела на самую что ни на есть мужскую головку и даже…

– Что, такого ни у кого не видела?

– Нет! Такого не видала… Но это же, так больно! Как ты все это художество вытерпел… – сказала, и уже не стесняясь, жалея его, наклоняясь, сначала осторожно целуя, коснулась изображения мухи, а потом, за ее поцелуем и вся наколка исчезла…

И опять они с ней отжигали и снова он ей.…Итак, не раз и не два, а она, оценивая его мужскую силу, лезла, вся распаляясь телом, и только охала, да постанывала негромко и дрожала каждый раз в ожидании вожделения…

Впервые в жизни всего, что было с ним связано, ей было мало! Мало и она все еще не могла насладиться… Она его так желала, так как не было с ней никогда такого еще в жизни…

Но все в жизни рано или поздно заканчивается…

Вот и Купола, уставая, стал буквально заваливаться, забываться, а она… Она ни в одном глазу! И когда тот заснул сном праведника, то медленно повернулась, близко прильнула лицом прямо к тому самому, теперь такому любимому месту…

Взяла, удерживая, целуя, снова рассматривала эту затейливую и съежившуюся уже наколку…