Елена Кемниц - Мастерская хороших воспоминаний

Маргарита Сергеевна уехала в Питер, а я инкапсулировал в себе и надолго спрятал до срока воспоминания старенькой девочки-гимназистки: о воображении, творчестве, а также ассоциациях, их значении в искусстве, о манерах, кои надлежит исполнять в приличном обществе, о ненасилии в обучении и далеком неизвестном мире семей из Петербурга и Москвы, сохранивших атмосферу утонченного быта и «вкусной» жизни на фоне «буржуазной» эстетики начала 20-го века. Старенькая, маленькая гимназистка вложила мне, в детскую душу, недетские мысли о воспитании без насилия, о мире родителей и детей без унижения, о творчестве без границ, о том, что необразованность – зло, гуманизм – прекрасно, а патриотизм – правильно, что можно, как говорил поэт, «быть дельным человеком и думать о красе ногтей», и это не стыдно, что есть такая штука, как благоглупость, и её надо уметь распознать. Она объяснила, что истинная гениальность – всегда добродетельна, а слово благородный имеет два значения. Для блага рождённый, или во благе рождённый. Что тот, кто кричит на тебя, – слаб. Она объяснила мне, что всё в жизни требует усилий, а маленького человечка надо всему учить, ВСЕМУ. Что есть сострадание и сочувствие, оно может быть активным и пассивным (без скидки на возраст объясняла), а плакать не стыдно – это не проявление слабости. И ещё… Что бояться – не стыдно. Стыдно страх не преодолеть. Объяснила, как говорят иногда, на пальцах, что всегда и везде надо оставаться собой. И… Я понял, что она объясняла мне. Как быть человеком будущего. Это был ароморфоз, который мне передала женщина, чтобы я, маленький мужчина, не забыл, сохранил и передал. Это был мой ароморфоз, мой новый стигмат. Она уехала, или, скорее, ушла от меня своей лёгкой летящей походкой девочки-гимназистки, прошедшей с семьёй своей все лихолетья эпохи и не растерявшей любви к жизни и людям. Позднее я понял, что она научила меня видеть людей этой благородной породы по неуловимым стигматам взглядов и движений. Людей – предвестников перемен в моей жизни. Носителей ароморфозов. Все они были женщины. С тех пор я очень люблю женщин. Матриархата не боятся сильные мужчины. Иначе зачем ароморфозы, если их будет некому сохранять!?

Никогда нельзя говорить, что кому-то повезло с эпохой, а кому-то нет. Во все времена были свои герои и антигерои. Просто иногда бывало так, что ориентиром для поколения становился человек, сила духа или сила интеллекта, а может, и физические возможности которого выводили вперёд за ним и всё человечество. Глядя на дела и поступки этих людей, мальчишки и девчонки шли за ними в профессию, в спорт, в службу и созидали жизнь. Они же придумывали песни, которые уже тридцать лет поют люди. И какие люди! Люди умели мечтать и вершить. На концерте бардовской песни и сейчас можно видеть множество светлых и чистых помыслами и душой людей.

Эпоха строила, прокладывала, осваивала, отправляла в полёт, делала открытия. Потом пришла другая эпоха. И вдруг учёный с мировым именем и бард А. Городницкий воскликнул, увидев деструктивность происходящих перемен новой эпохи, что бросает вызов композиторам и поэтам-песенникам теперешней поры. Его песни и песни его друзей поют тридцать лет, потому что было о чём! Делались дела, вершились судьбы и воспевались поступки, громадность которых равнялась библейским откровениям и высотам духа и чувств. И он сказал, горя глазами, как пророк:

– Сочините песни такие, чтоб пелись тридцать лет. Чтоб их брали с собою в космос, чтоб их пели матери, дочери и внучки. Чтоб тысячи людей могли сказать, что с ними они тянули ЛЭП и газопроводы в Сибирь, строили тысячи километров железных дорог. Искали нефть и вели геологическую разведку. И… О любви, чтоб без сомнений, чтоб на века! Спойте о своих идеалах, об идеалах и делах вашей эпохи, или замочить бывшего друга, за деньги. Как заработать миллион, как смошенничать и обмануть, как купить яхту или виллу. Но! Напишите так, чтоб с вами эти песни пели миллионы и пели хотя бы лет тридцать, как наши. – Он покинул сцену концертного зала под аплодисменты публики. Он уходил, как последний рыцарь. Он бросил вызов! Его вызов некому было принять. Словом, какая эпоха, такие и песни.

Однако, я не об этом… Я о том, как это бывает в жизни маленького человека…

Была такая песня, где были слова: «Пусть хлещет дождь, окопы заливая. На всей земле сухого места нет…» Когда ты живешь в военном гарнизоне, то вся твоя жизнь крутится вокруг событий полковой жизни и Дома офицеров. Мама молода и прекрасна, а отец – офицер и наследник славы воинов, победивших фашизм, и ты живёшь и тянешься за высотой их поступков и помыслов. Отец почти не бывает дома. Наряды, дежурства в полку и, наконец, серьёзнейшая ответственность за сотню мальчишек. Он сказал мне, когда мне было семь, что матери отдали ему своих сыновей здоровыми, и он должен их вернуть здоровыми и возмужавшими за два года службы назад, матерям. Этим он дал мне понять принцип своего отношения к солдатам. Ему самому тогда было двадцать семь. И ещё… Он служил, а не прислуживал. Он был верен принципу: есть такая профессия – Родину защищать.