Михаил Кураев - Другие времена

«Деньги хорошие, – подумал Пушешников, чей месячный оклад держался в рамках двух с половиной тысяч рублей. – Четыре оклада за недельную командировку?»

– …Не знаю, надо уточнять или не надо, но это десять тысяч, как говорится, у.е., – почти извиняясь, произнес Касаев. – Если вы поедете, то мы вам дадим в помощники Володю, я его специально пригласил. Билеты там, гостиница, проживание, еда, вас ничто не должно отвлекать, здесь можете на него положиться. А мы как бы двух зайцев убиваем, – Касаев строго посмотрел на молодого человека, на неподвижном лице которого без труда можно было прочитать готовность убить и двух зайцев, и даже трех зайцев. – У Володи специализация узкая, надо в новые темы входить, может быть, поездка с вами его к геологии приобщит. Не может еще себя найти. А вы там ему про Кольский полуостров, про недра, о вашей эрудиции легенды ходят…

Когда народное хозяйство в судорогах превращалось в хозяйство частное, экономика билась в конвульсиях неплатежей. Как сделать по-умному, по-хорошему, знают немногие, а как сделать по-плохому, и знать не надо, само сделается. Невозможность взаиморасчетов между производителями и потребителями была лучшим средством достижения паралича в хозяйственной жизни, в обрушении экономики. И рынок, медленно и неудержимо вступавший беззаконными путями в свои законные права, тут же откликнулся предложением нового вида услуг. На рекламных полосах множества газет замелькали лаконичные и уверенные предложения: «Возвращаю долги». Иногда предложения были совершенно конкретные: «Верну долги МПС». Когда каждому было предложено выживать, спасаться или процветать в одиночку, когда самым ходовым ответом на стоны, мольбы и просьбы стала фраза «Ваши проблемы!», появились, откуда ни возьмись, добрые, отзывчивые и сострадательные люди, заполнившие рекламные страницы любезным предложением: «Решу ваши проблемы».

Вовчик и его друзья из Военно-спортивного института им. Ленина стали почти первопроходцами, открывшими золотую жилу. Да кто же теперь скажет, кто в таком нежном и важном деле был первым!

Все были первыми, возрождая и вливая новую молодую кровь в старую как мир профессию скупщиков просроченных векселей.

Все просто. Совхозу не платят за поставленную продукцию, сов хоз не платит за электроэнергию, энергетики не платят за топливо, поставщики топлива не платят транспортникам и т. д.

Государство делает вид, что рынок без платежей вовсе не первобытный рынок и даже не рынок катастрофических времен, когда гвозди меняют на сало, ботинки на стулья. Словом, оставалось лишь ждать, пока чудодейственный рынок всех осчастливит. У многих не хватало терпения, вот здесь-то совершенно своевременно и неотвратимо появились Вовчик и его коллеги.

Вовчик предлагает дирекции электростанции вернуть долг, числящийся за таким-то и таким совхозом, естественно, за долю возвращенных средств. Дирекция электростанции рада возможности хоть что-то вернуть. А Вовчик рад получить хотя бы видимость «правового» обоснования своей деятельности. Электростанция не может отобрать за бесценок урожай у совхоза и сплавить его перекупщикам сельхозпродукции, а Вовчик может. Электростанция не может прийти на завод и пригрозить сжечь его, если не будут возвращены деньги за электроэнергию, а Вовчик может.

Успех зависел от жестокости новых «внесудебных исполнителей» и мягкости государства, наконец-то предоставившего своим гражданам свободу любой инициативы.

Нервная система у Вовчика была в порядке. Он спокойно и долго мог слушать любые объяснения и оправдания, любые обещания, любой лепет, рожденный страхом, и оставался непреклонен.

Казалось бы, такой толщины кожа вовсе не нужна человеку. Человек должен быть раним, как и другие. Но если он доступен скорби лишь о потерянном своем кошельке или упущенной возможности овладеть кошельком другого, это все-таки не в полной мере человек, правда, с точки зрения устаревшей морали, не гарантировавшей процветания и успеха.

Власть, поглощенная возрождением России, то ли не замечала, то ли смотрела сквозь пальцы на порожденное ею новое сословие, людей нового промысла, и это понятно, в новом государстве и промыслы должны быть новыми.

И удивления достойна быстрота, с которой тут же появилась особая порода людей, готовых любой новизне прыгнуть на запятки и мчаться, неведомо чему радуясь и не задавая вопроса, куда эта новизна везет.

Тут же появились литераторы и журналисты, одни в младенческом глубокомыслии, другие с азартом и вдохновенно пустившиеся поощрять тех, кто «взял на себя функции, с которыми не справляется государство».