Вадим Лёвин - Скульптор-экстраверт

Я же закрыл открытый рот, словно что-то проглотил.

– Пойдемте вместе, мы тоже с Дианой на озеро решили прогуляться.

– Пойдемте! – Катерина с радостью приняла приглашение… Мы с Дианой промолчали, а стало быть и согласились, и присоединились к прогулке генерала и Кати…

Мы прошли метров пятнадцать вперед, справа показался дом Клары, соседки Олега Ивановича. Этот дом заполыхает через три года огнем и сгорит чуть ли не дотла. И в следующие десять лет над участком Клары будет возвышаться лишь пятнадцатиметровая одинокая кирпичная труба. Это все, что останется от ее роскошного дома, не считая устоявшего под натиском огня монолитного бетонного фундамента…

Пройдя еще полсотни метров, мы поравнялись с домом Гургеновича. Гургенович первым поселился в этих краях, первым начал строить свой дом и первым его построил. Строил он его десять лет, а как построил, так через два года и умер…

Мы шли молча. Я и Диана невдалеке друг от друга. Слева от нас и чуть впереди, сложив руки на груди, шествовала Катерина… Генерал же к этому времени оторвался от нас и браво вышагивал струнным шагом, опережая нас метров на десять. Он пружинил шагами, улыбался себе на уме, и чувствовалось, что у него зародилась какая-то нездоровая идея в голове…

– Вадик, ну чего ты все время молчишь?

Это Катерина отыскала меня в конце строя и оторвала тем самым от моих наблюдений за генералом… Я поднял голову и хотел было начать разговор и сказать какую-нибудь сущую безделицу для поддержания разговора в строю, но сразу же поймал на себе сочувственный взгляд Дианы, много о чем говоривший мне… Ни она, ни я не нуждались в разговорах, нам и так была в меру комфортна наша молчаливая прогулка… Но Катерина не унималась, как только мы поравнялись с полем, сплошь усеянным ромашками, она опять напомнила нам с Дианой о себе:

– Вадик, ну чего ты молчишь?

Я раскрыл рот и хотел…

Но в это самое время генерал, который уже успел оторваться от нас метров на тридцать, неожиданно соскочил с дороги и побежал по полю. Олег Иванович бежал по полю, высоко закидывая кверху ноги, сверкая пятками и кланяясь в пояс каждой полевой ромашке, попадавшейся ему на пути… Подул порывистый ветерок, бейсболка, прикрывавшая глаза генерала, слетела с его головы и упала на высокую полевую траву. Тень от ее козырька перестала падать на его загоревшее лицо и скрывать от меня счастливые и полные юношеского задора глаза, уже далеко не молодого мужчины. Генерал словно сбросил с плеч прожитые годы и бегал по полю как мальчишка, собирая в свои руки букет из полевых ромашек. Он пробегал два – три метра, спотыкался, поднимался, подбегал к очередному цветку, склонялся над ним, срывал и прикладывал к букету и бежал дальше за следующим цветком с беленькими лепестками, которыми было усеяно все поле. Собрав букет, Олег Иванович вернулся за бейсболкой, поднял ее с травы, одел на голову и устремился к нам на проселочную дорогу. Еще через доли минуты он торжественно вручал букет из ромашек своей жене… Диана взяла молча букет, улыбнулась губами и не проронила ни слова… Улыбка вмиг слетела с лица генерала, он погрустнел, осунулся и сразу же обрел свои истинные годы…

Пять лет нашего с ним знакомства пролетели быстро, словно зима сменила лето. В один из морозных зимних дней, в вечерние его часы, когда уже не совсем светло, но не так уж и темно, где-то между шестнадцатью и семнадцатью часам, и как бы засветло, я случайно увидел на улице генерала, который в это время тащил в сторону своего дома на длинных охотничьих санках с широкими полозьями пять – семь двадцатилитровых пластмассовых бутылей с водой…

– Добрый вечер, Олег Иванович.

– Добрый вечер, Вадим.

– На родник ходили?

– Нет, из деревенского колодца воду набирал. В доме водяной насос полетел…

Генерал приостановился напротив моей же калитки, снял рукавицу и протянул мне руку. Выглядел он в это вечер не как всегда – с-о-о-о-всем не как всегда. Я не привык его раньше таким видеть. Он не был опрятно одет и подтянут по-строевому, как обычно это случалось с ним в годы прежние… Генерал к этому зимнему дню отрастил себе средних размеров бороду, сплошь убеленную сединой. Лицо же его целиком заросло щетиной. Взглядом же бывалый генерал был премного насторожен и подозрителен. Олег Иванович озирался по сторонам. Он мне кого-то явно и точно напоминал в этот момент, но я никак не мог понять, кого же именно напоминает мне Олег Иванович. С первого взгляда так явно, и так нарочито подчеркнуто…