Мирослав Гришин - Ибо крепка, как смерть, любовь. Книга 2

Иногда встречается на отдельной льдине похожий на нашего боцмана (своей мордой и важной повадкой) морж с самочками своего гарема. Морж – серьёзный зверь. Длина взрослого самца – четыре метра, вес – более полутора тонн. Нам он кажется толстым, неуклюжим и ленивым – подходи и бери его голыми руками.

Но это не так. Даже не всякий белый медведь отважится напасть на матёрого моржа: молниеносный удар моржовых клыков может сильно поранить, а то и убить мишку.

Вот юркие тюлени, завидев громаду ледокола, ныряют со льдины без брызг в воду и уже с безопасного расстояния изучают нас своими внимательными чёрными глазами.

Бывает, что линялый летний песец, похожий на облезлую дворняжку, не обращая на нас внимания, стоит, опустив голову, нюхает лёд, долго и мучительно соображая: как же ему теперь перебраться на противоположную сторону канала? Ведь ширина ледокола по мидель-шпангоуту тридцать четыре метра…

Летом морской солёный лёд (в отличие от речного пресного) не такой крепкий, как в зимние морозы. Лёд от корпуса ледокола колется легко, лопается с арбузным треском, иногда чпокая звуком слюнявого поцелуя, осыпает ледяными брызгами всё вокруг.

Огромные, бывает, что размером с деревенскую избу, вывороченные штевнем из ледового поля глыбы с шумом – уханьем и сопеньем – всплывают за кормой ледокола. Долго ныряют, трутся друг о друга, вальсируя в водяных струях трёх мощных винтов атомного ледокола.

Радостно, весело делается на душе, когда начинаешь осознавать власть и скрытую силу нашего атомохода, быстро идущего в нетяжёлых льдах на трети своей мощности. Чувство общности с чем-то великим, созданным, по Божьей милости, человеком, возвышает сердце и наполняет его гордостью за русских людей, создавших такую фантастическую конструкцию.

Слова «Россия», «Родина», «Русь» начинают наполняться духовным смыслом и тёплым чувством собственной сопричастности к махине в миллиарды раз больше нашего ледокола…

Что такое наш ледокол? Сложное плавучее инженерное сооружение с атомным двигателем. Это, грубо говоря, плавучий дом с лифтом на девять палуб.

Жизнь на нём разбита на вахты. Каждая вахта длится четыре часа. Затем у моряка восемь часов отдыха. Потом опять вахта. И снова отдых восемь часов. И так весь рейс, все полгода или дольше…

В начале рейса в сауну с бассейном, спортзал или библиотеку не протолкнуться – каждый хочет «начать новую жизнь в этом рейсе»: заниматься спортом, делать что-то полезное, например, курсовые и контрольные работы в заочном институте или училище, освоить смежную специальность, прочитать умную книгу – да разве мало благопожеланий у человека?

Но дни идут за днями, и вот уже целая проблема – найти себе партнёра для игры в теннис или похода в баню: некому веничком похлестать, потереть спину мочалкой, не с кем попить чайку после доброго банного пара.

Монотонность ходовых вахт, постоянный недосып, вызванный стремлением поучаствовать в судовой жизни в ущерб сну, угнетают моряков. Отсутствие семьи и женского общества делает людей раздражительными, замкнутыми, готовыми на немотивированную агрессию.

И как важно в такой момент позвонить на родину, услышать голос любимой, узнать последние новости из дома, услышать голоса дорогих сердцу людей: матерей, отцов, малых деточек.

У нас на ледоколе была спутниковая станция «Волна-С». И, несмотря на то что это не дешёвое удовольствие – звонить через космос домой, от желающих позвонить у радиста не было отбоя.

Однако радист не может целую вахту давать телефонную связь экипажу. Ему и служебные радиограммы надо отправить в пароходство, принять диспетчерские сообщения от других ледоколов и передать свои, принять прогноз и карту погоды и сделать иные важные дела.

Бывает так, что с подъёмом ледокола в высокие широты спутниковую станцию надо подстраивать, так как сигнал спутника слабо охватывает арктическую зону. Тогда в ручном режиме, при помощи специальных таблиц, радист занимается «профилактикой», а говоря по-простому, настройкой антенны, стараясь поточнее навести её на спутник, висящий на высоте 35 700 километров над экватором Земли.

Однажды после обеда штурман и радист поднимаются на ходовую вахту. Один направляется к себе на капитанский мостик, другой – в радиорубку. Штурман спрашивает у радиста, можно ли сегодня позвонить в Москву по спутнику? Тот отвечает, что нет, сегодня нельзя – спутник на профилактике. Язвительный штурман, собрав весь свой сарказм, говорит: