Sofina Rise - Шоколад с морской солью

Нечаянно в воспоминания о Тьери ворвался приторно-сладкий саундтрек из сериала, и тело снова непроизвольно, напряжённо застонало. Сон ушёл, и к Камилле ядовитой змеёй поползли мысли о смерти как о самом лёгком выходе из безвыходной ситуации, в которой она оказалась… Ей, в отличие от дона Пабло, не было жаль ни часов, ни минут, ни тем более мгновений… После прошлой ночи всё в её жизни потеряло смысл. Будущего нет. Жаль только дочь… Эмилии, малышке, всего шесть… Её отдадут в приют, а там… Девушка от ужаса буквально сжалась в комок, и ум, спасая хозяйку от суицидальных мыслей, вновь принялся бессовестно подбрасывать очередную сладкую ложь: «Нет, Камилла. Ты же трусиха, сама знаешь, духу не хватит, а раз не можешь умереть – закрывай глаза и мечтай… Мечтай о будущем, о счастье , о любви… Мечтай так, будто это непременно сбудется… Мечтай, как в детстве, когда реальность в твоей голове уступает место сказке и ты улетаешь на тончайшей шёлковой ленте в мир своих идеальных грёз. В мир, где всё иначе, где всё возможно и всё волшебно». Девушка охотно доверилась внутреннему голосу, расслабилась и вновь принялась мечтать, повторяя, словно молитву, любимую фразу из книги «Евангелие от Иисуса» – «Не хочу ждать тебя, хочу быть там, где ты» – на сей раз она представила себе Тьери. Представила его таким, каким он был во время их последней встречи. Прикоснулась к его вьющимся светлым волосам. Заглянула в его грустные голубые глаза. Вспомнила, как плавной походкой с элегантной неспешностью он сходил по трапу самолёта, неслышно ступал замшевыми мокасинами по мраморному глянцу длинного стеклянного коридора и катил за собой свой блестящий пластиковый чемодан. При этом он обаятельно улыбался, обнимая взглядом ЕЁ одну. Прикосновения его ласковых рук обжигают холодные пальцы Камиллы и, немного стесняясь, она спешит их убрать. Тьери не позволяет. Вместо этого заботливо и нежно согревает их своим дыханием. Целует раскрасневшиеся щёки и, обнимая за талию, уводит за собой.

Камилла встречала его дважды. Какое же незабываемое счастье ожидать Его в холле аэропорта… Смотреть на табло, отнимая минуты и секунды, что оставались до встречи… НЕТ!!! Он не может не вернуться к ней. Только не он… Просто сейчас Тьери, скорее всего, болен. Он часто жаловался на боли в сердце после спектакля и принимал какие-то странные разноцветные пилюли по утрам. Камилла тут же вспомнила важную деталь – от инфаркта довольно рано умер его отец. «Да, все сходится. Тьери поправится, непременно вернётся и разыщет её и Эмилию. Пожалуй, это будет совсем не легко! В старом ветхом скворечнике, где мы случайно оказались, нас будет трудно разыскать. Но он справится. Спросит Эву в конце концов и найдёт. Потом заберёт нас с малышкой в Леон, а оттуда мы втроём на машине поедем в Биарриц», – размышляла Камилла, наверняка не зная, где именно находится это загадочное место. Впрочем, судя по тому, как Тьери нараспев произносил слово «Б И А Р Р И Ц», место должно было быть и вправду особенное. «Именно там все мы будем необыкновенно, безгранично и неописуемо счастливы. Мы станем настоящей семьёй… Эмилия будет учиться в частной школе, носить красивую дорогую одежду и спать в своей собственной комнате с обоями в мелкий цветочный узор…» – закрывая глаза на правду и грезя о придуманном ею счастье, Камилла не заметила, как мир вокруг сонно растворился. Неприятные ощущения потеряли свою остроту: липкий спёртый воздух, жёсткая подушка с шариками скатавшейся ваты и отвращение к своему телу, которое ещё помнило прикосновения чужих рук, – всё растаяло, всё стихло, всё потеряло смысл, и сознание Камиллы погрузилось в глубокий сон.

День Камиллы начался вновь после полудня. Из кухни доносились громкие, недовольные голоса, и деревянный пол глухо стонал под нажимом тяжёлых шагов доньи Сеселлы. Старики, как всегда, спорили о чём-то важном, не уступая ни одного отвоёванного в бою слова. Ворчание сопровождалось звяканьем столовых приборов и музыкой из рекламного ролика про стиральный порошок. Камилла лежала без движения, продлевая минуты сладкой лени. Затем она расслышала тоненький, словно писк комара, голосок Эмилии. Смышлёная девочка по обыкновению пыталась примирить враждующие стороны и вставляла своё важное «я» при каждом удобном случае. Смесь радости, умиления и надежды озарила воскресный день Камиллы. «Эмилия, девочка моя. Всё будет хорошо», – подумала она, рассматривая красивый восточный орнамент на антикварной резной китайской ширме из красного дерева. Причудливые узоры из длинных хвостов райских птиц сплетались в замысловатом рисунке. Когда-то ширма была прекрасна, теперь же, потемнев и потрескавшись, она вызывала в сердце Камиллы лишь щемящее чувство тоски и понимание того, что всё прекрасное в этом мире обречено на увядание. Неожиданно взгляд остановился на глубокой трещине в самом углу деревянной рамы. Камилла вздрогнула и почему-то вспомнила. Вспомнила и резко, по-солдатски быстро вскочила с постели. Рама у деревянной ширмы из красного дерева была безнадёжно испорчена и восстановить её не представлялось невозможным. Глубокий шрам расколол по диагонали тончайший резной узор и, как ни старайся, отреставрировать невозможно, всё равно останется след. Прошлой ночью жизнь Камиллы тоже раскололась на до и после… Ничего не изменить и уже не исправить…