Гари Забелин - Поющий пёс Глен

Максима сразу же потянуло на исторические заключения. Собственно, последние месяцы он из этих заключений не вылезал. Он попросил у Америки помощи оттого, что его преследовали “органы” в Союзе. Максим знал, за что именно его преследовали, но здешний лоер ему объяснил, что за это политическое убежище не дают. А дают за другие преследования. Преследования, за которые дают, определены неким списком, даже если они просто были выдуманы, а за те, что не выдуманы, не дают, потому что другие здесь просто никого не интересуют – и протянул Максу этот список. Тот взглянул на список и лишь тогда начал понимать, что другим преследованиям он тоже подвергался, но как-то раньше об этом не думал. И тут лоер сказал: – Ты ведь хочешь получить убежище в Америке, а не у себя в голове. Это были разные вещи, Макс как-то сразу почувствовал. И вот, эти-то разные вещи Максим и принялся обдумывать, и сопоставлять под мерное гудение dishwasher-а.

Гудели краны с горячей водой, обволакивая кухню паром и заслоняя любые другие звуки, лишь dishwasher, стоящий рядом отчетливо шумел, заливая воду, сливая воду, подключая горячую и блокируя холодную, блокируя горячую, заливая холодную… “Он прав, я хочу получить убежище у себя голове… Как они смогут меня понять, если для них я по национальности не еврей, не русский, а украинец? Им так удобно! – Зачем украинцам ненавидеть жидов, разве им мало москалей? Я, наверное, жидовский москаль, но какой же украинец… Хотя, они же вернули пароход с евреями в Германию – чтобы не сердить Гитлера… да, как они быстро изменились! Правда, лоер сказал, американцы сейчас могут себе позволить это. Странно. Странный лоер… Сейчас могут, а потом не смогут опять? – Существует ли более привлекательная идея, чем Окончательное Решение? Мартин Лютер ее сформулировал, а потом поджидал на небесах Гитлера, видимо с надеждой… и напрасно – тот не смог ее довести до конца… Кто-то помешал? На земле не помешал никто – ни Штаты, ни Союз. Может, немцы взялись не за свой департмент. – Если бы на Украине задумали окончательное решение… они бы начали с медали за спасение России от жидов… А потом бы отказались… Зачем спасать Россию с ее москалями? – Вообще, интересная задача управления. Как управляется общество, в отсутствии Козлов Провокаторов и Козлов Отпущения? Похоже, здесь научились… – И все же, чье авторство у этой Идеи? Творить зло очевидное во избежание зла еще большего, но воображаемого?.. Воображаемого лишь Создателем и может еще несколькими… и убедить остальных, что они сами все это придумали… при демократии надо убеждать большинство… Может ли быть мораль в основах антисемитизма? – Не основа ли это творения и не Создатель ли автор антисемитизма? Но тогда есть ли будущее у Штатов?..”

Уже два раза забегали девушки-официантки, сбрасывали подносы с объедками на столик, стоявший рядом с моечной машиной, с интересом и каким-то удивлением бросали взгляды на Максима и тут же ускользали в зал, на ходу перестраивая тяжелую походку уставших людей на скольжение манекенщиц… “Для кого они стараются?” – подумал Макс и тут же снова увидел красивую гречанку – хозяйку ресторана… Тема манекенщиц на этом была исчерпана и голова Макса непроизвольно вернулась к “главному”.

“Интересно, существовали ли у них такие темы диссертаций: – Гуманизм погромов. – Голодные бунты, как альтернатива погромов. – Известны ли в истории времена, когда не было антисемитизма? Существовало ли тогда общество? И, интересно как же оно могло существовать? – Я не знаю как, но здесь я его увидел! Или это временно? – А теперь вернуться? Добровольно покинуть страну, научившуюся процветать без козлов отпущения? Для чего? – Чтобы стать козлом опять? Добровольно? – Допустить, что никогда эта страна не будет домом моего сына? Потому что я еще чего-то не понял?..”

Так, окутанный водяными парами и пронизанный специями греческой кухни, под мерное гудение “мойки”, хаотически размышлял Максим, аж до тех самых пор пока эта “мойка” совершенно неожиданно вздрогнула и замолчала. Максим, взглянул на часы, вроде, слишком рано… Он перевел взгляд на выключатель и заметил там руку, а боковым зрением засек всех давешних официанток стоящих в ряд с подносами грязной посуды и глядевших на обладателя этой руки. Макс тоже проследил. Это был парень лет 20, высокий и красивый, похожий на владелицу ресторана “Coffee Forest”. Лицо его было окрашено возмущением, какого Максим еще в жизни не видел. Макс социально подрос в одно мгновение. Потому, что понял – прежде если он видел возмущение, то это было что-то не всерьез, как-то “Глубокое возмущение Советских Людей”, а здесь был ужас, этого как раз Максим еще не понимал – ужас потери долларов из-за Макса конкретно… Это был сын хозяйки!