Гари Забелин - Поющий пёс Глен

А в следующее воскресенье состоялась лишь рутинная тренировка – ни соревнований, ни призов и… Гизелу не привезли. Когда заслонка подскочила над ящиками, открывая борзым путь к улетающему зайцу, афганцев со стартовой черты как сдуло. Но Глен, вместо того, чтобы бежать, характерно принюхался, так на всякий случай, а потом разыскал взглядом на трибуне Пашеньку и неторопливо затрусил к нему, перепрыгивая через скамейки для зрителей. Скамейки были низкие, и Глен перемахивал их с полуметровым запасом, отчего выглядел очень смешно. Потом подошел тот же самый тренер и сказал, что из пса ничего не выйдет. Почему, – спросил Паша? – У нас гонка за зайцем, а не за суками. Неперспективный… – добавил тренер.

Паша с Гленом вернулись домой. Дома было пусто и очень грустно. А потом позвонил папа из Америки и сказал, что в Союзе произошел государственный переворот. Папа был очень взволнован. Но связь, как только папа произнес “переворот” прервалась… – подслушивали… и папин голос исчез, как будто его и не было. Паша выглянул в окошко. Там сияло солнышко, и зелень чуть разбавило золото – в Одессе начиналась осень. Было все спокойно в природе за окном и никакого переворота видно не было.

Это было счастливое время. Советы уже вывели войска из Афганистана, а Штаты ещё не ввели. Советы сравнительно легко выпускали убегающих от них граждан, а Штаты сравнительно мирно их не выгоняли. К тому времени Максим получил разрешение на работу в Штатах (work permit), который почему-то отождествлялся с немедленным получением работы. Работы здесь как раз не было. Это общество болело законной для него рецессией. И, Максим не мог знать, что страну очень скоро ждет необыкновенный подъем – интернетный взлет, на котором, как на корабле будущего из Соединенных Штатов работа улетит на Восток и начнется очередное падение.

Стояло последнее десятилетие Двадцатого Века. Такое же обещающее и мирное, как последнее десятилетие девятнадцатого. Совпадение не настораживало. Максим искал работу и в своих поисках мигрировал с севера на юг восточного побережья. Начав со штата Main, он добрался до Pencilvania Philadelphia. Английского он пока не знал, так что работу приходилось искать неквалифицированную, и он ходил пешком по холодному и пыльному городу, разыскивая надпись “Help Wanted”, но его помощи никто не хотел. Он пришел из другого мира, где помочь можно было – решить задачку, то есть дать списать, поднести девочке из класса портфель, подсадить старушку в трамвай, ну и так далее… И уж во всяком случае, бесплатно. Кроме того, Макс пришел из НИИ, где на триста сотрудников тогда лишь один знал английский. На этого одного смотрели со смешанным чувством восторга и подозрения. Но, но – это был не Максим. Так прошло 2 месяца. Максим, вооруженный разрешением на работу, по десять часов в день слонялся по городу в надежде увидеть заветную вывеску о том, что он кому-то нужен, а вечером возвращался к друзьям, как побитый помоечный кот, таким же безработным, каким ушел с утра. Все же о вывеске “Help Wanted” Макс знал лишь понаслышке, и уже начал сомневаться – может, друзья что-то перепутали и надо искать другие английские слова. Друзья, у которых по-счастью работа была, периодически просили Макса написать “Help Wanted”, боясь, что он мог уже забыть – на что следует обращать внимание. Максим писал уверенно, но каждый раз спрашивал – может надо искать синонимы. Друзья говорили – синонимы не нужны, эта вывеска продается во всех магазинах. Другая не продается… Help – Помощь! Такое ясное, благородное и однозначное понятие, где не замешана никакая личная выгода, а если она замешана – это двойной стандарт, а где двойной стандарт там подлость, двуличие. Но здесь это нормально и не так, как в том мире. И нет подлости, хотя слово справедливость почти нигде не звучит. Мир справедливый и реальный одновременно, и жизнь по его законам – это совершенно другая жизнь, о которой Максим лишь думал, будто хоть что-то понимает в ней. Пока не понимал настолько, что даже поначалу подумал, что это ошибка в англо-русском словаре, впрочем – в англо-советском…

Раннее утро первого високосного дня Максима было восхитительно, в меру морозно и ветрено, но главное… Еще вчера днем ему заплатили за прошлую работу, где он дежурил по ночам у постели человека, который упал с высоты 40 футов на бетон строительной площадки и был пока жив. Был wanted человек с русским языком, хотя непонятно зачем – первое, что потерял бедняга – был язык, и говорить тому было нечем. Уже после Макс узнал, что жена бедняги не знает английского. “А могут позвонить из страховой компании”. Английского Макс тоже не знал, но на job interview та же жена экзаменовала Макса и решила, что он справится за пять долларов в час. У нее был опыт. Прежде, она уже приглашала человека на пять долларов, тоже с университетом, так тот справился. На вопрос Макса, с каким факультетом, она не знала, что ответить. Может быть с факультетом английского, подумал Максим, но решил вслух не говорить. Он вдруг понял, что эту женщину и его – Макса, что-то объединяет, и это что-то было 5 долларов в час – она не могла дать больше, а он не был способен претендовать на большее. Ночами Максим сидел с раненым и пытался помочь ему и помог, потому что через неделю выяснилось, что страховочной компании, в которой тот работал, ничего не удастся сделать, кроме того, что оплатить его госпитальное содержание. Неделю, что Макс сидел с раненным, компания пыталась выкрутиться, чтобы этого не делать… Собственно, потому Макса и наняли, на время, пока компания соображала, как надуть беднягу. Для Максима это был первый положительный опыт познания новой страны. Пострадавший, частная компания, старающаяся его обмануть и государство, которое его защитило! И, Макс выучил первый лозунг на английском: “God Bless America”…