Юлия Лим - Раздолбай

– Это вы так, типа, обо мне заботитесь? – Рома скрещивает руки на груди. – Не надо меня жалеть.

– Послушай, я тебе не враг. И Федор с Владиславом тоже.

– Ага, как же. Только и ищут повод поставить меня на учет и потом за решетку засадить.

– Если хочешь, чтобы к тебе относились по-другому, начни с себя.

– Людочка, подойдите, пожалуйста, – зовет из комнаты Ромы Владислав.

Директор выразительно смотрит на Лисова и встает с дивана.

– Приходи поговорить, когда сбросишь колючки.

Она уходит, а Лисов, упершись локтями в колени, проводит руками по лицу и волосам. Он влип. По-настоящему, как муха в паутину. И кто знает, сможет ли он выбраться до того, как паук его сожрет?

Оставшись в квартире один, Рома выдыхает; скидывает обувь и прикрывает глаза, мучаясь вопросом: «Полосков, какого черта?..» В последний раз он говорил с Егором за пару часов до смерти. В последний раз тот не казался ему подавленным или уставшим от жизни. В последний раз…

Рома похлопывает себя по щекам, приводя в чувство. Размяв затекшие ноги, идет на кухню, нарезает неровные бутерброды и кипятит чайник, рассматривая стикеры, прилепленные к холодильнику. В этом месяце работать остается две недели, потом – школа… Его прошибает пот. Как на него будут смотреть люди? Что скажут? Как объяснить всем, что ты невиновен, если они уже решили за тебя?

Рома через силу ест бутерброды, запивая остывшим чаем. Руки зудят от безделья, голова полнится домыслами. Уборка – лучший способ на чем-то сосредоточиться. Лисов собирает разбросанные по квартире носки, трусы, пропотевшие майки и закидывает в корзину для белья. Снимает с себя футболку, нюхает подмышки – не пахнут. Переодевшись, расчесывает волосы и убирает мусор со столов в комнате и кухне. Каждый раз, стоит маме уехать в командировку, и порядок в квартире сменяется хаосом. Обычно мама заранее предупреждает его о возвращении, и Лисов вычищает квартиру до блеска, уделяя особое внимание раковинам и унитазу. Сегодня он импровизирует.

Едва Рома заканчивает уборку, как звонит домашний телефон. Он берет трубку и запыхавшись отвечает:

– Алё?

– Я еду домой.

Голос матери настолько серьезный, что Лисова пробивает дрожь. Он стискивает трубку.

– Почему?

– Мне позвонил Федор и объяснил, что произошло.

– Но ты же в командиров…

– Не думай об этом. Оставайся дома и постарайся не высовываться, пока я не вернусь. Журналисты обязательно к тебе пристанут, потом от сплетен не отмоешься.

Рома молчит. Она права, больше ничего не остается. Он и так в эпицентре людского гнева.

– Ты за рулем?

– Не пытайся перевести тему. Да, я за рулем, но это не мешает мне с тобой разговаривать. Спасибо, что закинул в сумку наушник, я бы снова его забыла.

Лисов слабо улыбается. Мама всегда такая правильная: квартира чистая, посуда помытая, его одежда отутюженная (когда она дома). Она следит даже за его питанием и стрижками, но о себе порой позаботиться забывает. И он никогда не отказывает себе в тайном удовольствии помочь, когда мама в очередной раз в спешке закидывает вещи в чемодан на колесиках.

– Я знаю, что ты сейчас переживаешь, и этот разговор должен был произойти гораздо раньше… Но лучше скажу сейчас, чем буду жалеть потом. – Мама вздыхает. – Можешь этого не признавать, но из-за случившегося решается твоя судьба. Я никогда не заставляла тебя учиться, потому что доверяю тебе и знаю, что ты обязательно найдешь свое призвание. И то, каким человеком ты станешь, зависит только от тебя. Я все время далеко, тебе самому приходится отвечать за собственную жизнь…

– Да ладно, я прив…

– Не перебивай, а то настрой потеряю! – шиканье. – На чем я остановилась?.. Прошлое можно перечеркнуть лишь достойными поступками в настоящем, если хочешь, чтобы у тебя было будущее. Твое лучшее оружие против общественности сейчас – ты сам.

– Мам, то, о чем ты говоришь, нереально. – Рома ковыряет жидкие обои. К пальцам липнут золотистые блестки. – Я девять лет был раздолбаем.

– Значит, пора становиться человеком. Наверное, это моя вина, что рядом не было отца…

– Даже не думай об этом, – огрызается Лисов. – И не вспоминай про него. Он – прошлое, которое я не хочу исправлять. Пусть и дальше остается на свалке воспоминаний.

Мамин смешок поднимает ему настроение. Рома выводит на стене улыбку – обрывки обоев сыплются на пол. Здесь давно пора делать ремонт.