Маргарита Водецкая - Покидая страну 404

Если кто-то забыл или не знал, то именно Александр Каверзнев вместе с Валентиной Леонтьевой (бессменной ведущей передачи «В гостях у сказки» и обожаемой почти всеми детьми Союза «тётей Валей») своим запоминающимся голосом комментировал феерическую церемонию открытия московской Олимпиады в восьмидесятом. И только для Каверзнева, единственный раз за всю историю советского телевидения, был нарушен порядок некрологов в программе «Время». О кончинах генсеков извещали первым сюжетом, о смертях членов политбюро, министров и военачальников – во второй половине передачи, о почивших деятелях науки и культуры могли сообщить в конце, перед спортивными новостями. О гибели Дина Рида вообще упомянули только перед прогнозом погоды. Сюжет о смерти Каверзнева программа «Время» выпустила в самом начале, как будто речь шла о смерти главы государства.

Кстати, если кто-то считает, что Дин Рид слишком часто упоминается в моём рассказе, и он как бы вообще «не в тему», то просто хочу сказать, что он в этой книге определяет важный фактор поведенческих реакций. Но об этом позже.

«Афганский дневник» Лёньке понравился. Автор многое недосказал и оставил за кадром, но не врал и не искажал факты, а это дорого ценится. Смущало другое – скоропостижная смерть Каверзнева через несколько дней после возвращения в Москву.

– Посижу немного на свежем воздухе, – сказал он бабушке Риве и, накинув тулупчик и придерживаясь за стены, отправился в беседку. Нужно было собраться с мыслями.

Не прошло и десяти минут, как скрипнули ставни, и из окна своей комнаты во двор тихо, чтобы не разбудить прабабушку, вылезла Маргоша в байковой пижаме.

– Это же не страна, а сплошная пустыня, как там люди живут? – поинтересовалась девочка, впечатлённая фильмом.

– Ну, во-первых, снимали зимой, когда там совсем пусто и грустно, а во-вторых, ты замёрзнешь, пока я буду рассказывать. Прыгай сюда, заяц, – Лёнька приподнял полу тулупчика.

– Дядь Лёнь, это только тебе холодно, – возразила племянница. – На улице двадцать градусов тепла.

– Меня всё время морозит, – грустно признался Лёнька. – А Афган – это на самом деле просто сказка и фантастика.

Именно в ту ночь Маргоша впервые поняла, что такое любовь: Лёнька любил эту далёкую, странную, бесплодную страну. Он рассказывал ей о инопланетных пейзажах с лысыми, лишёнными даже намёка на растительность, горами, о безрадостной глинисто-каменистой почве, о камнях и пыли, о глиняных кишлаках, об арыках с грязной водой и о красивых, рано стареющих от сурового климата и непосильного труда людях, которые ухитряются выращивать в этой горной пустыне даже дыни и арбузы. Он умел хорошо говорить. Речь, звук, мелодия, тона и полутона – это была его стихия. Удивительно, но светловолосого Лёньку, неплохо владеющего местными языками пушту и дари, афганцы нередко принимали за пакистанца, представителя таинственного народа калаши, который до сих пор в окружении соседей-мусульман исповедует преимущественно собственную языческую религию, и среди которого встречается много светловолосых и светлоглазых людей. О своей национальности Лёнька предпочитал помалкивать, хотя на территории Афганистана евреи жили веками, а в Кабуле всё ещё существовала синагога.

– Чего не спите, полуночники? – прошаркала мимо бабушка Рива, направляясь в свой любимый резной сортир. – Может, вам горячего чая заварить? – спросила она, возвращаясь обратно.

Рассказывая о прабабушке, нужно сделать ещё одно небольшое отступление. Вместо запретов, которые удобны для взрослых, но для детей лишены смысла и кажутся необоснованными, Рива в воспитании младших поколений пользовалась методом разумных ограничений. Так Маргошке было популярно объяснено, что гулять на улице можно только от дома тёти Клавы до дома дяди Пети, с Бобиком из двадцать седьмого номера не играть, потому что он дурной и кусачий, а с Тузиком из двадцатого можно, потому что он хоть большущий и лохматый, но умный и добрый, и к канаве на перекрёстке не ходить, потому что там «вот такие» (Рива изобразила руками внушительную величину тушки) крысы.

Если завтра на учёбу и работу никому не нужно, то пусть молодёжь сидит хоть всю ночь, делится впечатлениями. Какие проблемы? Разве что завтрак проспят.

Прежде чем отправиться спать, Лёнька попросил племянницу сбегать с утра на соседнюю улицу к телефону-автомату и попросить дядю Абдула заехать в гости. Ничего срочного со здоровьем, просто поговорить.