Светлана Донская - Встречай слезами радости, готовь столик покера

Нина Ивановна не была ни истово верующей, ни атеисткой, ни даже агностиком. Жила, как все. Праздновала Новый Год, красила на пасху яйца. Покупала кулич. Праздновала и Рождество, тем более, день выходной. О Боге особенно не задумывалась. Но теперь она точно знала, как Он выглядит: некрасивый, невысокий, пожилой и лысеющий.

Померкло все – и Ялта, и лейтенант, и зефир, и брудершафт. И когда Он пожал ей руку, Нина Ивановна почувствовала себя Героем Соцтруда, Лауреатом Ленинской премии, Депутатом Верховного Совета, женой Кобзона, нет, все не то!

«Это самый счастливый день в моей жизни!» – сказала она, стараясь не расплакаться раньше времени. И эмоции ее были сравнимы разве что с десятибалльным землетрясением. По шкале Рихтера! Впрочем, про Рихтера, она, кажется, не слышала…

P.S. шкала Рихтера для измерения силы землетрясений.

Май. Ждал плохой погоды. Такая традиция. Но отцвела и черемуха, и дуб, и орешник, а плохая погода не наступала. Был разочарован. Июнь. Думал об андронном коллайдере. С тревогой. Снился бозон Хиггса, предлагал пиво. Теплое. Отказался. Похоже, у него нет регистрации. Жарко. Решил выкупать пса. Он явно подвержен пессимизму. Налил в ванну один кубометр холодной воды. Окунул животное, вынул, вытер. Сделал открытие; пессимизм сменяется оптимизмом от одного кубометра холодной воды. Надо запатентовать. Июль. Идут дожди. Опять думал об андронном коллайдере. Как он там? Решил поесть. Сделал композицию из завтрака, обеда и ужина. Пришла собака. Имея преступный умысел на получение косточки, смотрела умильно. Пришлось поделиться. Август. Снова пошел дождь. Он, похоже, и не уходил. Опять думал о коллайдере, и о противоположном поле. Как они там? Без меня? Лето кончилось. Сел думать о новом ноутбуке.

Столько в нашей жизни замечательного, развесистого абсурда, но нет ни Гоголя, ни Даниила Хармса, ни Ионеско, ни Мрожека! Вся надежда на нас, графоманов!

Шел Даниил Хармс по зоне рискованного земледелия и нес фикус. Вдруг встречает главного редактора журнала «Еж». – Вот, говорит Хармс, – старушка из яранги неудачно выпала, а фикус уцелел. Ищу лунку от метеорита, чтобы его посадить. – Ну-ну, – ответил редактор и отправился на заседание редколлегии.

Очень беспокоился Хармс об андронном коллайдере. И, возвращаясь домой, обнаружил у дверей бездомного щенка. Подобрал его Хармс и назвал Бозоном Хиггса.

Прочел Даниил Хармс объявление: «ПЕРЕДАМ ГЕНОМ В ХОРОШИЕ РУКИ», Посмотрел он на свои руки: ногти обломаны пальцы в краске испачканы. И не пошел за геномом.

Друзья давно уговаривали Хармса поиграть на бирже. Наконец он решился. Пришел на биржу и стал играть. На губной гармошке.

Давно мечтал Даниил Хармс посетить Палату Мер и Весов.

Весов там было немерено: и пружинные, и аптечные, и электронные, и даже от слепой Фемиды. – А где же тут у вас Меры? – спросил Хармс у военизированной охраны. – А вот применим к тебе меры административного воздействия, тогда узнаешь, – строго указали ему. Тут экскурсия и закончилась.

Заблудился как-то Хармс в смешаном лесу. Вдруг из чащи выбегает гражданин с транспарантом «ТРОСТЕЙ! ЗОНТОВ! ЧЕМОДАНОВ! НА СТУПЕНИ! НЕ СТАВИТЬ!» Обменялись они взглядами и пошли: Хармс по грибы, а гражданин с транспарантом на санкционированное шествие.

Давно мечтал Даниил Хармс с Эженом Ионеско познакомиться. И затеял с ним переписку по электронной почте. Долго они переписывались – целую неделю. А потом опубликовали в социальных сетях и назвали: «БРЕД ВДВОЕМ» [2] «Бред вдвоем» – пьеса Эжена Ионеско – классика абсурда. .

Принесли телеграмму вечером, и Тера с мокрой после душа головой расписалась и прочла: «Встречай слезами радости готовь столик покера тчк» Ну, сразу догадалась она, это Молчанова надо встречать. Тера выглянула в окно. Обшарпанный, старый и разве только молью не побитый Москвич-408 стоял внизу, уткнув морду в старый тополь. Мелкий дождик, маслянистый у фонаря, прилепил к крыше автомобиля тополиные листья. Теру некоторые шутники называли Тера инкогнита», хотя имя ее, Атерес, непривычное для русского уха похоже было на мужское: Мать Теры, известный в Ташкенте врач, профессор, назвала ее так в честь своей гинекологической пациентки. Странная фантазия! Но Тере это имя шло. Случалось, что заказчики, довольные ее работой, награждали Теру грамотой, начинавшейся словами: «Дорогой товарищ Атерес…» «Товарищ Атерес» была четвертой женой в матримониальном марафоне Юры, успешного юриста и женолюба. Он позиционировал себя высоконравственным джентльменом, и после очередного романа почти всегда женился. И такова была воля случая, что всякий раз новая жена была существенно моложе предыдущей. И, в благодарность за свидетельство о браке и прописку, жены производили на свет мальчиков. Всегда мальчиков. Их, единокровных братьев, было уже шестеро. Тере после развода на память досталась комната в коммуналке и сын Леня.