Илан Хайтнер - Король хумуса, королева ванны

Я ей говорю, что, мол, я ее не бил, у меня тоже есть кошка, и вообще я обожаю кошек. И что, мол, я ее отодвинул, потому как она трется об меня и мешает. И тут она мне задвигает, что мол, кошка была тут еще до меня и вовсе она не мешает, и на фоне всего этого разговора я продолжаю иметь ее сзади. Кошке позволяется вернуться в кровать. Я на нее не обращаю внимания, потому что страсть как охота трахаться. Я вхожу во вкус и забываю обо всем. Чувиха начинает стонать, кричать и повизгивать… как вдруг я со страшной силой получаю чем-то по лбу. Что это было? Прихожу в себя и вижу, что на кровати лежит перекладина от штор. От боли у меня опадает член, и я понимаю, что в запале страсти она сдернула штору и влепила этой перекладиной мне прямо по башке. Я останавливаюсь. Это ни в какие ворота не лезет. Просто переходит все границы. Я злюсь на себя за то, что вообще сюда пришел, лоб болит, и вообще хочется сдохнуть. Она спрашивает – ты, мол, в порядке? А мне охота свалить отсюда, но все же мы как-то снова возвращаемся к тому, зачем пришли, и в самый обалденный момент мне вдруг влетает комар в ухо. Я на всех парах начищая ее сзади начинаю лупить себя по уху. И мне снова охота сдохнуть. Член там внутри совсем опал и скукожился и все из-за комара, из-за этой драной кошки и моего распухшего лба, в который влетела палка со скоростью сто километров в час. Потный и злой я пытаюсь представить себе заводную порнушку, чтобы хоть как-то выбраться из этой непростой ситуации. И в тот самый момент, когда я уже снова хочу и могу и вот-вот кончу, она кричит мне «Еще нет! Еще нет!» Тогда я начинаю думать про Арафата, про теракты, про мультики и про то, что в жизни мне не везет. Снова призываю комара или эту драную кошку, чтобы вернулись и сделали так чтобы член опал, но они и в ус не дуют. Я чувствую, что сейчас взорвусь, а она опять кричит «Погоди! Погоди!» И я останавливаюсь. Перестаю двигаться и чувствую, как первый брызг остановился в последний момент на самом-самом его кончике, за тысячную долю секунды до точки невозврата. И весь мир сейчас встал по стойке смирно. Я в полной концентрации на торможении. Именно в этот момент она двигает свой круп назад. Из меня вырывается мелкий такой брызг, и я пулей вылетаю наружу, потому как я без презерватива, а она не на таблетках. Я продолжаю натирать себя сам, чтобы хоть как-то спасти этот ужасный оргазм. Через долю секунды после первой струи я чувствую жутко шершавый язык у себя в жопе, в самой дырке, и, испугавшись от неожиданности, отвешиваю оплеуху в полную силу и слышу что-то вроде «уа-а-а-у-у-у»… и тишина.

Кошка сдохла.

Ну и бардак тут начался. Чувиха начала орать, как резаная: «Ты ее убил, я не верю своим глазам, ты убил Шмошку!» Мне и сказать-то нечего, а она ревет белугой: «Зачем ты это сделал? Зачем?» Я говорю, мол, типа, извини, это было по ошибке. А она свое: «Какая ошибка? Как так можно ошибиться?» Я пытаюсь ей объяснить, что произошло, а она опять рыдать: «Она ж была еще котенком, моя Шмошка!» Ну и что ей сказать? Похоже, пора валить. Обернувшись на выходе, я вижу чувиху, с которой познакомился только утром на заправке, которая рыдает над бездыханной кошкой, которая лежит рядом с ней, сваленная оплеухой, которую я ей отвесил, когда она лизала мне задницу в момент оргазма. В этот момент мне приходит в голову мысль: «а не пришло ли время мне жениться?»

Я вышел из ее дома с твердой уверенностью, что настало время любви.

С Фили я познакомился в Нью-Йорке. Был концерт Пет Шоп Бойз, куда я отправился вместе с моим приятелем, и где я вдруг понял, что в песне «It’s a sin» разговор идет про солиста, который уже в своей сопливой юности осознал то, что он голубее синего моря. Был просто шикарный концерт. Говоря по чести, для рядового израильтянина, коим я и являюсь, любой концерт в Нью-Йорке будет «шикарным». Уже в тот момент, когда я вышел из такси и подошел к очереди в билетную кассу, я почувствовал, что весь мир принадлежит мне. Вот он я, Амир, фром Израэл, иду на концерт в, факинг, Нью-Йорке, где будет американская публика, в очереди настоящих американцев за билетами, на самое что ни есть американское представление. И вот, они выходят на сцену, а я тут такой, с приятелем, встречаю их на поле Нью-Йоркского стадиона, и вспоминаю самый первый раз, когда видел по телеку их клип в передаче «Новый Шлягер», а мама моя на кухне по ходу дела жарила шницели. После концерта мой приятель спросил, а не против ли я подскочить к одной его знакомой, тут рядом. А я ему – не против. Я вообще был не против подскочить к знакомым своих приятелей, потому что я только неделю назад приехал, и весь еще был перепуган этим городом, где я совсем никого не знал.

Читать дальше