Марина Медецкая - Перрон для оптимистов

– В Гадяче, когда меня задерживали, сбежался весь город посмотреть. Как же, важная птица, жандармы из самой Москвы приехали! Потом, уже в Бутырке, Махно [14] Н. И. Махно (1888-1934) – украинский анархист и революционер, в 1917-1922 гг. командующий Революционной повстанческой армией Украины. встретил. Мы же с ним к девятьсот пятому пришли в революцию, молодыми были, буйными. Потом, правда, прошли разную политическую школу… Так вот, у Нестора ещё остались связи… Раньше жандармы брали взятки до 50 тысяч рублей за человека! А сейчас поутихло всё, и глаза конвойных подешевле закрываются. Когда мне письмо от товарищей передали, Нестор сразу сказал: «Твоё место сейчас в Париже, а не „на киче париться“». А потом – внезапно открытая камера, рассеянный конвоир, граница ночью, пешком… Словом, Нестор Махно – благородный разбойник со связями. И вот я рядом с тобой, Розочка, и нашей Нюсей. Готов жениться! – Улыбка Самсона и умышленно облегчённый рассказ о его злоключениях окончательно разрядили атмосферу за чаем.

– Вот это правильно! У вас, конечно, документы не совсем… Documents pas tres Legaux! (Не очень легальные документы!) Но у меня есть идея. Теперь я беру на себя роль благородного разбойника… или мошенника, – весело подытожил Илья.

Роза готовилась к свадьбе. И хотя она понимала, что это всего лишь формальность для дела, но как-то по-девичьи волновалась и крутилась перед зеркалом, прилаживая нарядный накладной воротничок, сшитый из кружевной маминой салфетки.

За небольшую плату Илья договорился с приходом мормонов выправить документы для нелегала Самсона. Но для этого понадобилась официальная регистрация брака, чтобы внести запись в мормонские книги. И вот убеждённые атеисты Самсон и Роза вышли из молельного дома слегка ошалевшие. Илья с Соней держали в руках букеты цветов, Лёлик – маленькую Анну-Софию.

– Надо же! Настоящая парижская свадьба! – Роза пыталась за иронией спрятать смущение.

– Ну, тогда перейдём к настоящим свадебным подаркам. Розочка! Товарищи посоветовали недорогую квартирку, я теперь получу работу и смогу её оплачивать. Это на рю Мари Роз, мы с тобой, Роза, обречены на розовую жизнь! – Счастливый Самсон бережно спрятал в карман настоящее свидетельство о браке, легальный французский документ.

Новая легальная семейная жизнь поначалу не баловала. Самсон находил только разовые работы: плотник, маляр, водопроводчик. Заявки, поданные на заводы и в парижские типографии, пока оставались без ответа. Роза вязала детские кружевные чепцы на продажу и переводила на французский меню русских ресторанов.

– Лучше бы переводить газеты или редактировать листовки вместе с товарищами, – мечтала она.

Но казалось, что парижским соратникам по революционному делу сейчас не до этого, все были заняты выживанием.

…

Они шли по парижской набережной, кажется, в самый дождливый и ветреный день года. Самсон обнял Розу, пытаясь защитить от холодных брызг Сены, покинувшей берега. Снова нет работы. Ни одна клиника ему не по карману. Частная акушерка ждала их на улице Шерш Миди (rue du Cherche Midi).

…

– Название этой улицы переводится как «ищи полдень», здесь самые старинные в Париже солнечные часы, здесь у Дюма жил Арамис, так что наш сын родится сердцеедом, – рассказывал Самсон, отвлекая Розу от усиливающихся схваток.

– Лишь бы не священником, как тот же Арамис. – Роза измученно улыбалась.

– Вообще, «ищи полдень» – это как по-русски «ищи вчерашний день». Так что важно, чтобы не родился лентяем! – Самсон с облегчением позвонил в дверь нужного дома.

Когда в квартире у акушерки родилась девочка, Самсон тихонечко прошептал:

– На такой знаменитой улице ты была просто обязана родиться красавицей, назовём тебя Александрина. Ну и пусть будут только девочки, меньше воевать будем.

Роза заснула. Годы спустя, пройдя множество испытаний и невзгод, она вспоминала этот день строчками Ильи Эренбурга:

…

Вскоре после рождения Шурочки пришёл ответ от завода «Рено» в предместье Бийанкура к западу от Парижа. Можно было ехать на метро Порт-де-Сен-Клу и пятнадцать минут идти от метро пешком до завода. Эта загородная дорога напоминала Самсону Гадяч. Та же пыль из-под ботинок, птичьи перепалки в придорожном кустарнике. Самсон заметил, что стал сентиментальным, – то ли возраст такой, то ли размеренная семейная жизнь так действует. Нет, конечно, они не совсем обмещанились. По воскресеньям собирались с товарищами у Сони и Ильи, дискутировали о революционных идеях Троцкого, о связи марксизма и фрейдизма.