Галина Сафонова-Пирус - Его путь к Троице

1981-й

Ах ты, мой родной Карачев, как же ты выматываешь меня! Уже и к поезду пора собираться, а еще не полита высаженная капуста, не укрыта пленкой помидорная рассада и брат мечемся по огороду, а мама… Она беспомощно стоит у ступенек дома, «хлопает крыльями, и кудахчет» моему сыну:

– Глебушка, ну помоги ему! Глебушка, пожалуйста, помоги!

Жалкое зрелище… Но вот уже и десять минут до выхода на вокзал, а Виктор всё суетится по хате, натягивая рубашку, – «Где мой портфель, где брюки, рюкзак?» Но успели. Сели в вагон, он сразу достает блокнот и-и писать. Ну, а я читать буду, исподтишка наблюдая за ним: да, годы берут своё, – сидит брат напротив грузный, осунувшийся, и уже не шутит, как прежде. Посоветовать прилечь? Полки-то пустые.

– Некогда. Писать надо.

Но потом откинулся, закрыл глаза. Спит? Да нет, снова – за блокнот.

И приехали. Тяжело спускается со ступенек вагона, с трудом переставляет ноги… А ведь совсем недавно как же легко и счастливо… Может, и не надо говорить ему об этом? Но всё же:

– А помнишь, как недавно ездили с тобой в Брянск не поездом, а на мотороллере? – Помнит, конечно. – А теперь… Ви, силы уходят, и надо бы вам бросать огородничество.

Согласен, надо. Но как же смуро глядит:

– Мамка не хочет… хотя ничего уже и не делает на огороде.

А как ей делать-то? Уже восемьдесят. Опустился на лавку, понурил голову, а я… Ну почему так несправедливо устроен мир? Всю-то жизнь он пишет, пишет свой роман, повести и ни-ичего не издано, а вот у наших местных писак, угождающих «великой и созидающей», по несколько книг вышло… Но опять, словно вопреки гнетущим мыслям: ведь совсем недавно какие же мы были счастливые, когда на мотороллере ездили туда-сюда меж Карачевом и Брянском! Как же благостно было в жаркий день подставлять себя напоённому ароматами леса ветру, схватывать и увозить вспыхивающие перед глазами поляны и перелески! И овевал лицо ветер, и метались сосны у дороги, и грудь наполнялась настоем полевых трав, а однажды… Вдруг завилял мотороллер, затормозил, и мы оказались в канаве.

– Ну, что ты в канаву-то съехал? – только и сказала, не успев испугаться.

И оказалось, заднее колесо вдруг спустило. Что делать? До Карачева-то еще восемь километров. Но мой изобретательный брат набил покрышку травой, и мы кое-как докатили до дома.

На мотороллере брат возил на базар и маму с рассадой, на нём же ездили мы в Белые берега к озеру купаться, загорать и за грибами в лес, где однажды, уже в ноябре, набрели на рыжики, – плетьми те разметались меж молодых сосен. И насобирали их аж целую корзину, а приехав домой, поставили её перед мамой, и та только руками всплеснула. А как-то за деревней Новенькой, заехав подальше в лес, зарыли под дубом фотокассеты с переснятыми листками его романа, – боялся, что КГБ 3 3 КГБ – Комитет государственной безопасности CCCP. может до него добраться. И в те времена это могло случиться запросто, ведь даже печатные машинки надо было регистрировать, а уж писать роман, напитанный неприятием социалистической идеологии, и вовсе было чревато. Правда, этого, к счастью, не случилось, так что зарытые кассеты и до сих пор лежат под тем дубом.

2013-й

Да, Ви… Так Иван же вроде давно умер, ему много лет было… Только месяц назад? И Нинка теперь собственного брата… Ну и что, что Иван только дочке дом подписал, сын тоже имеет право… Конечно, есть чего Сашке бояться! В пятьдесят лет остаться без дома?.. Нет, гони его к адвокату обязательно, у нас теперь правовое госуд… Да не все суды плохие, и справедливо могут… Конечно, Нинка – зараза, что брата выгоняет… ну, да, да… так что скажи Сашке насчет адвоката… А у нас всё нормально, только вот Глеб… (Сказать, что у него деньги украли? Нет, не скажу.) Да дело в том, что когда он в дороге, то всегда волнуюсь… Вот и поставь, поставь за него свечку. (Хорошо, что не сказала, а то через каждый час начал бы звонить.) Пока, пока.

…Привет, Ви! Как ты там?.. Еще под одеялкой. Что ж залежался-то так?.. Ну, конечно, опять до четырёх писал. Зря ты так… Да что сон сбиваешь с ритма и не даешь серотонину вырабатываться, а серотонин – гормон радости, который только с одиннадцати и до часа ночи выраб… Ну как обойдёшься без серотонина? Радость – это… Ну, коне-ечно, до четырех ночи писать о немецком генерале фон Боке для тебя и есть радость… Нет, Ви, пусть твоя жена и дети ищут в Интернете про фон Бока, а я… Да не обижайся, у меня глаза и от своих фонбоков устают, а тут еще и… Ну да, да. Кстати, Наташка ж тебе уже много наискала, может хватит?.. а еще и о нём роман писать затеешь. Кстати, а котлеты у тебя еще есть?.. Может, только куриные сделать?.. Хорошо, Платон завтра и отвезёт… Да не волнуйся, время у него есть, силы – тоже, так что отвезёт. Встречай… Ага, пока-пока.