Василий Батарейкин - Город С

– А как вы думаете, Юрий Васильевич, – медленно и протяжно, закрывая глаза начала Тома, – где лучше жить, во Франции или в Германии? Там сейчас столько…, – не договорив фразы, она опустила голову.

Савельев медленно поднялся с кровати и подошёл к девушке.

На мгновение Тома открыла глаза.

– Так спать захотелось, – прошептала Тома, – много приезжих. Из Африки. Где лучше? Где? – она снова опустила голову.

– Нам этого не узнать. Когда я служил в армии, у нас в роте был парадоксально умный старшина, он был кандидатом педагогических наук и его постоянно звали в политотдел и предлагали офицерское звание, но он всегда отказывался, думаю, и сейчас никто не знает почему. Так вот, этот прапорщик говорил, что ничего нельзя оценить, если это ничего нельзя сравнить с чем-то другим, – Савельев стоял над девушкой и смотрел на её голову. Рассмотрев хитро сплетённую косу густых волос, он опустил взгляд на шею и часть оголившейся спины, показавшейся из-под выреза на кофте. – Умный был человек. Бил нас, правда, но делал это исключительно педагогично, – мужчина улыбнулся, наклонился к голове девушки и обеими ноздрями втянут запах её волос.

Савельев почувствовал, как забегали мурашки по его спине и рукам, как зашевелились волосы на голове, как свело внизу живота. Мужчина правой рукой взял девушку за лицо и поднял вверх. Потом потряс головой девушки в разные стороны. Держа Тому правой рукою за щеки, левой рукой он приподнял веко на левом глазу девушки. Глаз был закатан.

«А вообще уёбок он был, сука», – произнёс Савельев.

Он наклонился и, подложив правую руку под колени девушки, а левой взяв за спину, поднял Тому.

«Умничал вечно, и пиздил нас, поэтому в штаб и не шёл, потому что там пиздить некого, а тут целая рота сопляков, пизди ни хочу. Мразь».

Савельев бросил девушку на кровать и распрямился.

«Почему вы товарищ, Савельев не подшиты, а? – Савельев снял пиджак и бросил его на пол. – Да потому что, пидор, блядь, я дневальным стоял, толчок пидорил, а потом, после наряда, вместо отдыха твои лекции слушал про Макаренко и другую хуйню, блядь».

Савельев снял галстук и расстегнул рубашку.

«Сука, найти тебя надо и ебало расхуярить», – Юрий Васильевич снял рубашку, бросил её рядом с пиджаком и, начал расстегивать ремень на брюках.

Остановившись, он развернулся и прошёл на кухню. На кухне он взял портфель и вернулся в комнату. Расстегнув ремень, Савельев снял брюки. Оставшись в трусах и носках, он наклонился к девушке.

«Какая тебе, блядь, Франция?! Нахуй ты там нужна? Ты и здесь никому, абсолютно никому, сука, не нужна, даже твоей матери. Ты обуза. Франция, – мужчина оскалил зубы, – Хуянция, блядь. Здесь и сдохнешь в этой убогой хате».

Савельев положил тело девушки ни живот. Руки Томы застыли в неестественном положении, голова была повёрнута направо. Савельев засунул руки под девушку и, нащупав пуговицу брюк, расстегнул ее. Приподняв таз девушки, он расстегнул молнию на ширинке.

«Сони, хуени, чему вас, сука, учат? Что у вас за говно в башке? Какие, блядь, Сони? Ну, что нет нормальных кумиров? Учителя ваши, пустоголовые, позаканчивали ебаные колледжи, а сами кресты крестами, пустые как шар воздушный, ни хуя вам дать не могут», – Савельев стянул брюки с девушки.

Под брюками оказались худые ноги, совершенно безжизненного цвета.

«Франция, Германия, блядь, кто-то, сука, ворует и живёт в Европе. А мне даже спиздить в этой жопе нечего, – Юрий Васильевич, открыл портфельчик и достал небольшую жестяную банку. – Дороги не строю, зарплаты не плачу, сука, – он открыл банку и указательным пальцем правой руки зачерпнул мазь, – нет денег, сука, и никто не даёт, ни край, ни столица, никто, и блядь, взятку никто не предлагает, потому что в нашем городе, – Савельев замолчал».

Мужчина снял трусы, смазал головку полового члена мазью и сел на колени на кровать, так, что девушка оказалась под ним, между его ног. Савельев проворно снял с Томы трусы до колен и приподнял маленький таз ее тела.

«На хуй никому ничего, сука не нужно, ни земли, ни недвижимости, никто, – Савельев нависал над телом девушки, держа член в правой руке, – ничего не хочет, ни строить, не продавать, ничего. Кому-то ручки дарят с бриллиантами, у кого-то море есть, а у меня, жопа, даже бумагу домой унести не могу, её, сука, нет».

Мужчина, продолжая ругаться, левой рукой отодвинул левую ягодицу девушки и, удерживая член правой рукой, направил его в задний проход. Савельев опустил обе руки на кровать и начал двигать тазом.