Марта Антоничева - 1003-й свободный человек

Ночью не мог заснуть: лампа над трупом издевательски мигала. Казалось, вот-вот и потухнет. Через несколько часов она отключилась на минуту-другую, но снова зажглась, свет стал слабее.

Алексей пытался погрызть зад, в какой-то момент представил себя со стороны, рассмеялся, выпил немного воды и сел у стены на корточки. Возможно, отключился на пару часов. Он перестал следить за временем.

Два года назад у Гали нашли рак. Он затронул те очаги мозга, которые врачи сочли неоперабельными. Срок поставили полгода, протянула она гораздо дольше.

– Я не хочу возрождаться с раком в голове, – повторяла жена в те дни. – Не хочу жить с постоянной головной болью, вспышками мигрени, падать в обмороки. Страдать бессонницей, забывать, что делала утром, вчера. Отпусти меня, пожалуйста.

Алексей старался ее переубедить. Ведь придумали способ, как проснуться потом, без боли, без страха, как жить вечно. Он знал, это неправда, просто хотел сохранить ее голову, вдруг еще есть шанс.

Врач только пожал плечами: Галя была права, если она и проснется после, то только с раком.

– Отпусти меня, – просила Галя. На самом деле требовала большего: чтобы Алексей помог ей уйти, самой было страшно. Перебирали разные способы. Она отказалась от веревки – негигиенично, от таблеток – непредсказуемо, от огнестрельного оружия – был шанс промахнуться, от крыш – вдруг дети увидят, от воды – не хотелось разбухать и превращаться в корм для рыб.

Теперь она – корм для Алексея.

Прошли сутки, надо было что-то решать.

Грызть начал на этот раз со спины, впиваясь зубами в холодную плоть. Старался не жевать, а сразу глотать. Вырвало непережеванными кусками. Воды пока не приносили. Лампочка, мигнув на прощанье, окончательно потухла. Алексей постучал в стену, позвал дежурного, но никто не откликнулся. Где-то на потолке моргнула красным камера слежения.

Приходилось двигаться на ощупь, свет от часов не помогал – были видны только контуры трупа. Это напоминало камеру флоатинга, куда он ходил с женой в прошлой жизни: маленькая комната, внутри – здоровенный ящик. Забираешься в него, а там – вода с регулируемой температурой и темнота. Сверху ящик накрывают крышкой и оставляют тебя в невесомости плавать в тишине, иногда включают музыку. Говорят, помогает расслабиться и сконцентрироваться.

Здесь, рядом с трупом, на холодном полу, без еды и воды, было о чем поразмышлять. Алексей подтянул Галю за ногу и продолжил грызть. Воду так и не принесли.

На третий день дверь открылась, лучи яркого света ослепили Алексея до боли в глазах. Он попытался встать, но поскользнулся на моче и шлепнулся обратно в лужу. Голый, замерзший, перемазанный в собственных фекалиях, подошел к охраннику и улыбнулся. Потом встал на четвереньки, дополз до трупа, отгрыз кусочек и сожрал, тщательно пережевывая.

– Я знал, что вы справитесь, – услышал сверху голос адвоката, который хотел подойти, но, начав опускать носок дорогого кожаного ботинка на пол камеры, заметил, что тот полностью залит мочой, отдернул его, поморщился и продолжил стоять в проеме широкой металлической двери.

– Поздравляю вас, – произнес адвокат громогласно. – Теперь вы – свободный человек!

Алексей прыгнул на него, попытался откусить ухо, но получил кулаком в висок от охранника, отключился и упал.

– Почему они всегда рвутся именно к ушам? – недоуменно заметил адвокат, отряхиваясь. Дал знак охраннику, и тот добил Алексея несколькими точными ударами дубинкой в висок. – И никогда, никогда не читают, что написано в договорах мелкими буквами, – продолжил он уже устало, выковыривая непонятно откуда взявшуюся грязь из-под идеально отполированного ногтя.

– Тысяча третий. Готовьте печь, – произнес он, глядя в камеру слежения, и вышел.

На полу лежал худой, голый, мертвый мужчина и здоровенный кусок мяса, отдаленно напоминавший человеческое тело. Охранники унесли трупы, за ними пришли уборщики и стали отдраивать помещение, чтобы вскоре принять нового посетителя.

Андрей очень любил работу и совсем не любил жену. Первая придавала ощущение собственной значимости, вторая – напрочь лишала. Особенно когда орала матом что есть мочи по телефону, а Андрею было некуда спрятаться от сотрудников.

Слабость он сделал отличительной чертой, переняв привычку жены, по которой его сразу узнавали журналисты, – рано или поздно Андрей начинал орать матом на подчиненных. Он был главным редактором службы новостей, и его ругань приходилось терпеть, как бесконечно сверлящего соседа или сварливую тещу.