Марта Антоничева - 1003-й свободный человек

Шкаф покачивался при каждом ее шаге, норовил упасть плашмя и угробить, поэтому Алиса обходила его особенно аккуратно, на цыпочках. Розетка рядом со столом коротила, так что для подзарядки ноутбука она сходила пару раз в кафе неподалеку. О вай-фае можно было только мечтать.

Филипп оказался прав: вечером раздались крики прямо на ее этаже. Мужчина орал, крушил все в комнате и избивал женщину, которая активно звала на помощь родных и близких, но никто не отозвался.

Алиса плотно закрыла дверь. Выключила свет. Спряталась как можно дальше от входа – на подоконнике. На всякий случай отвернулась от двери и смотрела в окно, но вслушивалась, дрожа, в крики в коридоре.

Они продолжались порядка часа. Судя по звукам, у ссоры был повторяющийся сюжет. Началось все с обвинений в измене, после посыпались упреки в лени и нерасторопности, затем мужчина начал раззадоривать себя, перечисляя имена знакомых, с кем могла изменить жена.

Та же вместо того, чтобы молчать, не просто провоцировала его, но буквально напрашивалась на драку.

Затем полетели предметы. По ударам о стены легко было различить, какие хрупкие – разлетались с легким треском, почти шелестом, а какие тяжелые – просто падали на пол с гулким стуком.

Алиса инстинктивно вжалась в проем подоконника. Несмотря на то что стекло сидело в раме не плотно, к тому же – пятый этаж, это место казалось самым безопасным в комнате.

Внезапно, после очередного гулкого удара о стену, Алиса услышала смех. Сначала тихий, переливчатый женский, затем громкий, низкий мужской. Голоса стали тише, а разговор интимнее, голос женщины звенел, как колокольчик на ветру, мужчину было не разобрать. В один момент Алиса отчетливо услышала радостное: «Отпусти, голова закружится», и вскоре все стихло.

Затем из уличной темноты появилась полицейская машина в огоньках, как новогодняя елка. Из нее выбежали двое крупных мужчин в форме и тяжелыми ботинками загремели по лестнице.

Закричала женщина, кажется, та, кто пару минут назад радостно смеялась. Ее «Не имеете права!» и «Мы вас не вызывали!» потонули в оре полицейских, послышались удары, возня. После двое в форме снова показались на улице. Они вели дядю Филиппа в наручниках.

Лицо его было веселым. Он поднял голову, кажется, жена окликнула из окна. Встретился глазами с Алисой, улыбнулся ей. Полицейские заломили мужчине руки, ударили его головой о крышу машины, запихнули внутрь и уехали под визг мигалок.

За стеной послышался хруст: кто-то мел пол и убирал разбитую посуду. Из коридора донесся звук шагов, стук в дверь, а затем хозяйка гостиницы спокойно сказала кому-то, что еще одна такая драка и она выселит «их табор на помойку».

На какое-то время все словно замерли, затаились. Казалось, жильцы обдумывали угрозу хозяйки, но привычки возобладали, и жизнь потекла своим чередом. Кто-то поставил чайник, раздалось бульканье, а потом характерный щелчок. После по коридору затопало множество ног, и, как раньше, открывались и закрывались двери, где-то включили телевизор, запахло едой.

Алиса хотела написать о произошедшем в фейсбуке, но решила не привлекать к себе лишнего внимания. Да и не поверит никто. Достала из сумки письма и еще несколько раз их перечитала.

Утром Алиса выписалась из номера и поехала домой.

Письма оставила в гостинице, на подоконнике. Еще ночью решила, что, наверное, в этом и заключалось ее предназначение – вернуть их обратно. Они были частью гостиницы, ее историей.

После сразу почувствовала себя гораздо комфортнее. Письма, как и воспоминания о прошедшей ночи, только тяготили ее. Алиса с радостью вернулась к привычной жизни, где с ней никогда не приключилось бы ничего подобного.

– Придется съесть ее, если хочешь выйти отсюда. Таков закон: убил – съешь.

По словам адвоката, Алексею очень повезло. Буквально год назад за то же самое ему светила бы только пуля в затылок. Сейчас появилась возможность остаться в живых. Всего-то пара деталей. Вам интересно?

Он подсел поближе. Ворот розовой рубашки украшал значок, на нем вилка протыкала насквозь жирный кусок мяса.

– Все из-за моды на заморозку голов. Каждый теперь решил, что будет жить вечно, – продолжил адвокат.

По крайней мере, он так считал. Теперь в делах об убийствах, особенно в случае Алексея, предлагалось два варианта развития событий, на выбор осужденного: либо привычный вышак, либо…

Тут он стал говорить немного тише и отстраненнее: