Анастасия Ток - Вспоминая о том, что сейчас в будущем

«Лучше уж сны, где сказки мои»

Михаил Горшенёв

Если прийти в это место, не зная его названия и назначения, то можно подумать, что находишься в театре: на стенах висит большое количество венецианских масок. Но стоит только перевести взгляд, как тотчас же в глаза бросаются неряшливо приколоченные плакаты: «Мы ждем перемен» 1 1 группа «Кино» «Хочу перемен!» ; «Соловьи, я не с вами» 2 2 «Бригадный подряд» «Соловьи» , «Мой князь – князь тишины» 3 3 «Наутилус Помпилиус» «Князь Тишины» . С этих выхваченных из песен строк, ставшими лозунгами, струйками стекает черная и красная краска. Под плакатами кухонным ножом криво выцарапана символика анархии, значок пацифистов и странные иероглифы на языке древних племен. Тут же висят яркие картины кисти явно профессионального, но не похожего в своей манере на других, художника. Должно быть, однажды его настигнет слава и признание. А вот и сам творец, создатель полотен, сидит в уголке и скрупулёзно работает над очередным холстом. Это рыжий одноухий пес в легкой голубой рубашке и со взглядом, полным азарта, который вот-вот перейдет в отчаяние. Будто бы работает он не кистью, а нервами, и одна внутренняя безграничная боль поддерживает его дух. Над ним стоит рыжая кошка – официантка Жанна с огненным цветом короткостриженых волос и темно-зеленой челкой. Она задумчиво смотрит на эскиз и пускает из дорогой сигареты ядовитые клубы дыма. Табак приятно обжигает горло и нос, а пахучий дурман ненавязчиво разгонят суетные мысли, образуя тупую пустоту в голове. Художник пишет то, что видит. А видит он сцену, заваленную окурками, неприбранными жестяными и мятыми пивными банками. Стройно стоят только инструменты: гитары, барабаны, динамики и микрофон. Лишь им одним здесь оказывается честь. Странное и контрастное место, которое, судя по всему, создавалось такими же странными и разными существами. Никто не знает, как его строили, это получилось, как будто бы, само собой. Но все знают, что из этого вышло. Место встречи рок-молодежи, приют не для всех, а только для неформалов и чудаков: паб «Black cat».

Глава 2. Обитатели «Black cat»

Поздний вечер третьего апреля. Уличный асфальт отдает накопленное за день тепло, вяло покачиваются на ветру деревья, чьи кроны, освещены лучшим софитом этого мира – Луной. Ночь – удивительное время. Почему-то именно в темноте всё становится искренним, настоящим, будто бы становится легче сбросить маску. Городская жизнь затихает, открыт лишь только паб «Black cat», где только что отгрохотал очередной концерт. Для официанток начинается самая рутинная работа, состоящая из ленивой уборки столов, вытирания лужиц от разных напитков, заметания пепла. Куда веселее бойко разносить пенящиеся кружки, искрящиеся бокалы под общий гвалт радости, крики протеста, одержимость безудержным весельем. Жанне не привыкать к работе в пивнушках с въедливым запахом, смешивающегося здесь с дымком от рваных струн. В этом пабе часто ломают гитары или пробивают барабаны насквозь. Жанне, конечно, хочется поскорее окончить свою смену и уйти к себе домой, на чердак. Она не случайно выбрала именно такое место. При незначительной экономии и отказа от сигарет официантке вполне хватило бы денег на аренду квартиры в районе окраины, однако ей непременно нужно быть ближе к облакам и небу. Немногие знают, но как только выдается свободная минутка, Жаннетт бежит к двум деревьям, между которыми струной натянут канат. Она встает на него, начиная грандиозную и извечную схватку жизни со смертью. Тоненькая веревочка троса делит не только стихии: небо и землю, но, кажется, и самого канатоходца на две части. Первая из них – паб, вторая – бесконечный небесный простор. Маленькая фигурка рыжей трюкачки балансирует между двумя крайностями, не желая окончательно раствориться ни в одной из них.

Один из завсегдатаев, мэтров, корифеев своего дела, пес панк по имени Доггер с мрачным видом сидит на сцене. Он сосредоточенно и напряженно рисует на мятой бумаге свой извечный сюжет: череп и выходящую из него бесконечную дорогу. Особого таланта к рисованию у него нет, но именно такая картинка, как ни странно, всегда получается удачно. Шерсть пса красноватого оттенка, скорее всего, он специально подкрашивает ее ради радикальности образа. Из-под краски проглядывает его натуральный кофейно-бежевый цвет с кофейным оттенком.