Ольга Вербовая - Другая жизнь

– Рита, ты слышишь? – голос сестры отвлёк меня от тяжких воспоминаний. – В планетарий идёшь?

– Да нет, наверное, – ответила я.

Планеты, звёзды – это не моё. Вот Таня бы с радостью согласилась. Не ошиблась Вика в выборе подруги! А ведь мама всегда была против, говорила, что если у Тани мать и бабушка лежали в психушке, значит, девочка уже с отклонениями. Кто знает, что ненормальной в голову стукнет? Я, как обычно, поддакивала родительнице. Примерная девочка, Риточка-умница, единственная мамина надежда и отрада. Знала бы она тогда, где её любимая доченька окажется!

Почти каждую неделю Таня писала Вике письма в тюрьму. Не бросила, не предала – в отличие от родной сестрёнки! И матушки!

– А вообще, запиши, – изменила я своё решение. – А то ни разу в планетарии не была.

За ужином нас усадили в самом углу. За столиком оставались места ещё для двоих. А вскоре явились и эти двое. Мужчина средних лет и парень, примерно наш ровесник. Их поразительное сходство не оставляло сомнений – перед нами отец и сын.

Через пять минут мы уже знали, что Анатолий Петрович и Степан приехали из Москвы на поезде, и что у главы семейства скоро день рождения.

– Стёпка мне подарок сделал. Как раз отмечу на своей исторической родине. Предки-то у нас из астраханских казаков!

Глядя на них, мужчин достаточно крепкого телосложения, в это легко верилось. Во всяком случае, представить Степана скачущим на коне с шашкой мне вполне удавалось.

– Вы пойдёте сегодня на фильм? – поинтересовался молодой казак.

– А что сегодня будет? – спросила Вика.

– «Экипаж».

Мы с сестрой согласились, и к назначенному времени были уже в музыкальном зале. Через пару минут явился и Степан. Один. Анатолий Петрович предпочёл лечь спать пораньше. Мы разместились в третьем ряду. Я – ближе к середине, Вика – по левую руку, а рядом с ней на краю – Степан.

И зачем я только согласилась смотреть этот фильм? Когда сильное землетрясение на острове крушило здание аэропорта, погребая под обломками людей, я не плакала. Удавалось мне сдержать слёзы и тогда, когда при перетаскивании пассажиров из падающего самолёта корзина порвалась, и люди стали вываливаться вниз. Но когда стюардесса Виктория, отвергнувшая любовь бортпроводника Андрея, передумав, сказала «да»…

К счастью, моя Виктория в тот момент оживлённо обменивалась со Степаном впечатлениями от фильма. Не желая ждать, пока она заметит неладное и станет приставать с расспросами, я поспешила уйти в каюту. Не то чтобы я родной сестре не доверяла. Но отказав ей в трудный момент в поддержке, я не чувствовала, что достойна получить оную теперь. Не заслужила ты, Ритка! Так оплакивай своё горе в одиночку!

Андрей… Как я его любила! И как любил меня он! Стоило нам лишь увидеть друг друга, как стало понятно: мы две половинки единого целого. Бывает так: встречаешь человека и понимаешь – вот он – твоя судьба, твоя жизнь. Мой Мастер – так я звала того, без которого, мне казалось, я не смогла бы существовать на белом свете – говорил, что сами высшие силы создали нас друг для друга. Мастера и Маргариту.

Но увы, наша любовь не выдержала испытания. Слишком малодушной оказалась я, чтобы, подобно булгаковской героини, бороться за свою любовь, не боясь и самого дьявола.

«Рит, он тебе не пара», – говорила мама, как только узнала о моей любви.

Художники все какие-то не от мира сего. К тому же пьющие. Пусть Андрей пока не такой, но это до поры до времени, в конце концов, природа возьмёт своё. К тому же, хроническое безденежье – не та участь, которую любящая мать пожелала бы дочери.

«Мы любим друг друга!», – повторяла я на все уговоры.

Тогда мать стала плакать, хвататься за сердце, сетуя, как непросто было ей вырастить двух дочерей, как ради нас она так и не стала балериной, о чём мечтала в детстве; как долгих пять лет терпела этого чёрствого эгоиста – нашего папашу, пока Господь не забрал его к себе – не разводилась лишь потому, чтобы дочки не считали себя хуже всех; как во всём себе отказывала, только бы Риточке и Викусе было хорошо; какой бессердечной эгоисткой выросла моя сестра.

«Вы загоните меня в могилу!» – этими словами она заканчивала свою речь.

Держалась я всего пару дней. После очередного потока упрёков и слёз я чувствовала себя такой свиньёй неблагодарной, что готова была провалиться сквозь землю. И я решилась на самую большую глупость в своей жизни.

«Нам надо расстаться, – сказала я Андрею. – То, что мы принимали за любовь, было лишь увлечением, влюблённостью. Мы не подходим друг другу – слишком разные. Прости и забудь».