Гарик ЗеБра - Фрактал. Осколки

В один из приездов в реанимацию я дождался, когда все посетители разойдутся после сообщений врача, и, улучив удобный момент, положил ей в блокнот две купюры по пять тысяч. Строгая женщина ничего не сказала, но я возвращался домой со слабой надеждой, что она сделает всё, что в её силах, чтобы улучшить ситуацию, хотя она повторила, что положение очень тяжёлое, но сегодня ей немного лучше.

Через два дня мне было необходимо срочно вылететь в Париж на переговоры с партнёром, который сделал выгодное предложение. Обычно, когда я улетал, Ира звонила мне перед взлётом и желала счастливого пути, но в этот раз звонка не последовало. Когда мы поднялись на крейсерскую высоту, я стал усиленно молиться Всевышнему о мамином здоровье. Сейчас, в небе, я был близок к нему как никогда. Я просил Господа нашего, чтобы ей стало лучше и, когда я вернусь, чтобы смог хоть на минуту увидеть её живой.

Прилетев в Париж, мы с моим партнёром пошли обедать, и Вячеслав вдруг завёл разговор о том, как неожиданно уходят родители из жизни, привёл в пример внезапную кончину своего отца. Я сказал: «Да что ты, я нашёл контакт в реанимации, маме обеспечат уход, всё будет нормально». Он настаивал: «Будь готов всегда к худшему, всегда, в любой момент».

После переговоров мы с ним «приняли на грудь», выпили прилично. Очень. Я вернулся в свой отель в два часа ночи, но спать не хотелось. Бар напротив ещё работал. Я лакирнул всё выпитое ещё и «Guinness» и рухнул одетый на кровать в своём номере в 3.30 утра, почти в беспамятном состоянии.

Когда-то давно, после первой поездки в Швейцарию, я привёз родителям очень популярные настольные часы: под стеклянным колпаком – циферблат, а под ним крутятся туда-сюда три шарика. И сейчас мне снится сон, как будто кто-то прессом прижал их сверху, и они превратились в лепёшку, в блин. Я проснулся, и хотя спал всего полтора часа и был ещё под градусом, но понял, что мамы нет, что мама умерла. Буквально через пять минут, когда я сидел в кровати, обливаясь потом от страха и ужаса, позвонила жена и сказала: «Срочно вылетай. Мама скончалась. Я подготовила всё для её погребения». Оказывается, это Ирина позвонила Вячеславу и попросила подготовить меня. Перед самым вылетом ей позвонили из реанимации и сказали, что мама умерла, поэтому она не позвонила мне, как обычно, в самолёт перед взлётом.

Я рванул в аэропорт Шарля Де Голля и вылетел в Москву. Маму увидел уже в гробу. Был третий день, как она покинула этот мир, с немногочисленными родственниками мы повезли покойную в крематорий. Мама лежала в гробу как живая, над ней хорошо поработали. Отёк спал, она была всё ещё красива в этот скорбный час, седая и недоступная. Только один штрих говорил о её тяжёлых последних днях перед уходом. Вмятину в уголке губ от катетера, через которую её кормили, скрыть не удалось. Я поцеловал маму в последний раз, и гроб под траурную музыку медленно въехал в бушующее пламя, которое, как вулкан, поглотило его, и шторки задёрнулись.

Когда не стало мамы, моя жизнь покатилась под откос, как оторвавшееся от повозки колесо, всё более и более набирая обороты, пока всё не стало разваливаться.

Дорогой читатель, я тебе не сказал самое главное. Перед вылетом, когда я сидел в аэропорту Шарля Де Голля и ждал объявления на посадку, меня трясло, я не мог найти себе места и на последние гроши взял один бокал пива. Я сидел на стуле в огромном, с высоким потолком, стеклянном зале ожидания, ещё не отошедший от вчерашней пьянки, с бокалом в руке, и вдруг что-то «торкнуло» меня, какой-то голос свыше мне говорит: «Сними себя. Сдела-ай фото». Я не мог понять, зачем и почему? У меня были «отменные» мешки под глазами, опухшее лицо и взлохмаченные волосы, но я достал свой телефон, последнюю на то время модель BlackBerry, и сделал три снимка.

Вернувшись домой, простившись с мамой, положив урну с её прахом, на которой были изображены два ангелочка, в землю под стелой, установленной на папиной могиле, я решил освободить память на телефоне и скачать все многочисленные фото на компьютер. Каково же было моё удивление, когда перекачались все фото, кроме трёх из аэропорта Шарля Де Голля. Я пытался снова и снова. Безрезультатно. Я обратился к специалистам, ходил по фотоателье и просил скачать эти фотографии на комп. Бесполезно. Эти фото остались в телефоне навсегда.

Прошло много лет. Я храню этот телефон как «зеницу ока». Я уверен, что именно в этот момент мамина душа прилетала попрощаться со мной, именно из-за этого в этом телефоне остались навечно эти фото, как последнее прощание с ангелом, хранившим меня.