Александр Матвиенко - «Ни почести, ни славы»

– Что с тобой мать, – только и успел сказать Алексей?

Машина рванулась с места, так и не дождавшись, разрешение постового светофора.

Фрол просверлил её взглядом насквозь. Он не хотел ничего плохого только сказать мыслями, – «ты не права», сказать, – « что я живой и вся твоя гнусная жизнь так коротка и такая неправильная», а потом просто отпустить.

Но, встретив её глаза в испуге и ненависти, увидев её злобу, выскочившую из неё такой гадкой Химерой, что ему, Фролу лишь и оставалось позвать мыслями, – «иди ко мне».

Её судьбу решил тяжелый грузовик. Он на огромной скорости расколол легкую дамскую «Шкоду», выскочившую на запрещенный красный.

Ребята ехали на максимальной по третьей полосе. Виктор смотрел в окно, где мелькающие разноцветные автомобили теснились на второй, пытаясь выскочить на третью скоростную полосу.

Голос Николая прозвучал, разочаровано, но на задумчивого Виктора его возглас не произвел никакого впечатления. Он как будто все давно знал, всё давно слышал.

– Ну, вот опять аварийная возня, – произнес Николай, приостанавливая своего скоростного мерина.

– Что опять чьё-то горе выскочило на красное.

Михаил отреагировал в своей шуточной форме, впялившись в окно.

Николай осторожно провёл машину вдоль скопившихся, помятых автомобилей покачивая при этом головой, произнёс:

– Ничего себе цепная реакция, такое ощущение, что все в один миг задремали.

– А ты как думал трасса скоростная, тут Коля, коль один гаву поймает, то и все её ловят. Попробуй на такой скорости на метре свои мысли поймать.

Миша говорил, рассматривая через окно степень аварийного происшествия.

Тяжелый грузовик, молча, стоял на середине кольцевой. Его развернуло поперек, закрыв при этом две крайние полосы. Удар столкновения был настолько сильным, что переднюю оторванную часть легковушки, откинуло на несколько метров. Заднюю же её часть подмятыми, искаженными частями зажевало и протащило по асфальту грубое, тяжелое, грузовое создание.

Автомобили, звучно играя клаксонами, спешились к одной полосе. Они осторожно объезжали огрызки и осколки, железа и стекла. Они любопытствовали, открывая окна, вглядываясь в кровь, в испуг и в два безжизненных тела, которые в мертвом оцепенении застыли в красном скелетном остове.

Ребята проехали молча. Они узнали красную изуродованную «ШКОДУ», узнали и черные, прикрывшие руль в крови волосы, её, ту, которая так и не успела убежать.

Повисшая испуганная немота в салоне заставила Виктора хоть как-нибудь оправдываться. Он долго подыскивал слова, долго искал длинную оправдательную речь, но как это всегда бывает в таких случаях, выдал лишь одну фразу:

– Может так и лучше. Может так справедливее. У неё было много желаний, а как известно мешок желаний не имеет дна. Хазарский горшок. Парни из шестого, так и не поняли последние его слова о каком-то горшке.

Фрол тяжело перебирал костылями посередине двойного потока. Там впереди дорога сливалась с горизонтом. Там впереди дорога шумела, играла разноцветной бегущей массой, бегущей на него, убегающей от него. Он влачил своё тело, и думал, что вся так и жизнь с шумом и цветом на тебя и от тебя.

Его забрали без единого слова, просто машина остановилась, просто открылась дверь, и он просто сел и уехал.

На другой день уже в аэропорту перед самой посадкой, Михаил протянул Фролу папку и связку ключей. Фрол удивлённо посмотрел на Михаила.

Тот, сдвинув плечами осторожно, произнёс:

– Извините Фрол Арсеньевич квартира Виктории Александровны всё-таки ваша. Нам она как бы и незачем, а вам будет куда возвращаться. Это ваш город.

Виктор посмотрел на растерянного Фрола.

– Наверно это будет правильно, – сказал он и положил на плечо друга руку.

– Знаешь, жизнь это сон, иногда захочется этот сон увидеть заново.

Они посмотрели друг, другу в глаза.

Самолёт взмыл в небо, унося в голубовато-серую прохладу воспоминания жаркого лета. Лето, которое было на макушке…….

– Ас-саляму алейкум.

– Уа-алейкум ас-салям.

Они встретились на окраине Черкеска в новой пельменной из холодного синеющего стекла. При въезде в город стёкла пельменного заведения так задорно играли с солнцем, что всё движущее в город перед её ликующим ликом тут же останавливалось чувствуя нестерпимое желания поесть. Пельмени тут всегда были на славу. Просторный светлый зал с высокими квадратными стойками мог принять без суеты, по-домашнему на скорую руку и местных, и заезжих. Больших бесед и теплых длинных встреч тут было мало, на этой стороне города люди всегда спешили. Во всём были виноваты горы, они первые приносили в эту окраину весну и холод. От того и люд здесь как червь спешащий и раздражителен. Пельменная лишь успевала вдыхать голодных и тут же выплёвывать сытых. Сего дня было не людно, два кавказца да кучка солдатиков из местной части с аппетитцем уплетавшие горячие пельмени.