Александр Матвиенко - «Ни почести, ни славы»

– Значит наш мир без солнца, – ответил Фрол, посмотрев Виктору в глаза.

Виктор выдержал его взгляд, взял опять рюмку, откинулся на спинку кресла, сделал глоток.

– Что, такое солнце?

– Это правда, которую не спрячешь.

– Но зачем она нам, ведь с ней тяжело идти.

– А не трусость ли это?

– Трусость, когда бегут. Трусость чувство. Слабость человеческая.

Разговор прервала мобильная связь.

Виктор поднял трубку.

– Говорите.

Он слушал, молча и долго.

Фролу эти минуты показались длинными, стало скучно и как-то одиноко. Допив коньяк и сунув в рот дольку лимона, он погрузился в свои мысли.

Не хотел, но наглая родившаяся память опять показала глаза, её, губы, её. Он с ней в тот последний вечер. Она в приподнятом настроении лукаво стреляет в его сторону. Он открывает шампанское. Отказаться не возможно, она просит ласково, за её удачу, за её экзамен. Потом после первого бокала кладёт свою руку на его, у него дрожь по телу, по всем фибрам. Она просто просит посмотреть его прошлое. Он уходит, приносит альбом старых фотографий. Последнее, что он помнит это глаза, уже холодные, эти губы в злой улыбке.

– Ну, вот кажется и всё.

Услышав голос Виктора, Фрол вернулся.

Виктор допил коньяк, потянулся за лимоном и уже с кислым привкусом во рту, повёл разговор:

– Справедливости ради лучше будет отдать, все наши негоразды, уголовному розыску. Ребята хорошо чувствуют след. Только, что разговаривал с майором Зацепиным, его отдел ведет твоё дело. В принципе все ясно. С появлением нас в открытой форме, решающий ход за ребятами с УГРО. Интересующий меня вопрос, да и наверно тебя тоже, это тот парень из сквера. Тот, кто убивает взглядом. Вопрос я таки решил.

Фрол посмотрел вопросительно на Виктора. Виктор в знак удивления расширил глаза.

– Парень навряд ли будет в боевом состоянии. Сотрясение надолго уложило его в кому. Охранное агентство «ВИКИНГ», где он по нашим сведениям состоял на службе, отрицает любое знакомство с ним. Против «викинга» никакого компромата, работают честно или очень стараются вести себя честно. Хвала им, это им удается. Бумаги, которые они упустили, задевает их авторитет, но нисколько не открывает завесу грязных дел. «У нас все чисто, у нас никакой утечки», только и твердят. Конечно, было бы интересно заглянуть на их кухню. Сколько у них ещё таких воинов, а самое интересное, кто их готовит?

У Фрола загорелись глаза.

– Так может, заглянем. Как говорил наш шеф, «Идущий на смерть, всегда бессмертен».

Виктор посмотрел на Фрола и, скривив свою физиономию, промолвил:

– Шумно будет, да и оперов жалко. Они ведь только начали мусор разгребать. Ты я смотрю, всё остаться норовишь. Скажу тебе как друг. Не парься.

Потом через несколько секунд уже в другой интонации глядя в окно, добавил:

– В царстве слепых и кривой король.

Фрол в недоумении взглянул на Виктора.

– Это ты о чём?

– О чувствах. Вот почему-то Стендаля вспомнил. Его кристаллизацию. Он, видишь ли, утверждал, что любовь, какая бы она не была, остаётся в нашем сознании, в нашем сердце маленькими кристаллами. Они на всю жизнь, они мучают и терзают. Только беда человеку, если кристаллизуется вся душа, слеп он. А слепому зеркало ни к чему.

– Не хорошо другу аллегориями говорить. Да ты не бойся, я в своё зеркало в любом состоянии посмотрю. А Стендаля в своё время не любил. Особенно его вздохи и ахи, по той, что за шторой, чужой и неприкасаемой.

Виктор перевел взгляд с окна на Фрола.

– Неужели? Последние часы у тебя одни чувства.

– Я точку хочу поставить, одну и жирную.

Они встретились взглядом.

Виктор посмотрел на часы.

– Тогда подождём. У ребят ещё два часа. Надеюсь, им удастся тебе помочь.

Машина еле передвигалась по загруженному проспекту. День перевалил на вторую половину, город суетился машиной возней. Каждому хотелось срочно и быстро, но чем больше город, тем больше этих срочностей, больше машин которые цветной полосой теснились по узким улицам и широким проспектам.

Николай пристроил своего дорогого мерина во второй ряд, немного расслабился, потянулся к кондиционеру.

– В этом змеином потоке можно задохнуться от жары и смога.

– В этом медляке ты самый счастливый. – Миша посмотрел на своего друга. – У тебя есть кондиционер.

Развернулся к сидящим на заднем сиденье, Фрола и Виктора. Тех явно разморило.

– А вы Фрол Арсеньевич недооценили Викторию Александровну. Её пресловутая интуиция взяла всё-таки верх над своим высокомерным эгоизмом.