Иван Демидов - Русская Темрязань далекая и близкая

И в избе родителей покойного разбойника Степана Грязного тоже собрался народ. Молодую вдову Авдотью как раз в это время приспичило рожать. Поэтому все пришедшие ждали на улице, а с Авдотьей осталась только повитуха Матрена.

Поправляя младенцу вытянутую дыней головку, Матрена сказала Авдотье, лежащей с закрытыми глазами:

–Радуйся, мамаша. Сына родила. На Степана похож, такой же горбоносый, атаманом будет.

Авдотья открыла глаза и зло глянула на Матрену

–Чему радоваться-то? Чтоб он подох! Слушай, что я тебе скажу, и чтоб это было между нами, не то тебе не поздоровится, ты знаешь, я слов на ветер не бросаю. Скажи старикам, что у меня в грудях молока нет, и не будет. Зови свекровь, пусть несет ребенка к Босым. У нее молока и на двоих хватит. Давай зови быстрее, надоело этот визг слушать.

Матрена от удивления вытаращила глаза. Не видала она еще такого, чтобы мать от своего дитя отказалась, и слышать его не хотела. Но, зная характер Авдотьи, помолчала и постучала в окно.

Кулугур Родион Большой пропел последний псалом, перекрестился и снял очки. Итут ему шепотом передали, что к его двору подошли родители Степана Грязного – старики с дитем и просят позвать старосту по срочному делу.

Дед удивился, его лохматые седые брови разлетелись в разные стороны, потом сузились, под глазом дернул мускул.

–Это еще что? Грязных мне в доме на поминках еще не хватало! Надать прогнать!

Родион Большой вышел в сени, захлопнул дверь. На крыльце он увидел стоящих стариков – деда с подожком и бабку с кричащим младенцем на руках.

–Что стряслось? Кто вас сюда просил?

Старик поклонился старосте в пояс и тихо молвил:

–Мир твоему дому, Родион, бьем челом тебе мудрый человечище, нужда нас к тебе прислала. Выслушай нас Родион, Христа ради. Сноха наша не путевая Авдотья родила нам внучка, а в грудях пусто – нет молока. Сам знаешь, шалая она, со зла значит. Помрет младенец без матки. Вели староста Груню позвать.

–Эк вас приспичило в сороковой день меня канителить, на грех меня навели, память сына осквернили, – ответил Родион Большой, почесал в бороде, глянул попристальнее на новорожденного и добавил, – «вылитый Степка, плодовитые вы, Грязные. Еще один вор на свет родился. Как только, вас земля держит? Ладно, Бог вам судья! Ждите здесь».

Староста ушел в избу. Старики переглянулись, перекрестились.

–Пронесло, – сказал дед, – боялся я, что кулугур и слушать нас не будет, выгонит взашей.

Старуха в ответ заморгала подслеповатыми глазами и беззубым ртом прошамкала:

–Лапушка Груня – душевная женщина не откажется дитя покормить. У самой младенец есть. Мать она.

Старуха дрожащими руками прижимала к животу сверток с надрывающимся от крика несчастным младенцем и шептала молитву.

Младенец насосался, закрыл глаза и уснул. Груня убрала грудь, повернулась к старикам и передала дитя деду сказав:

–Сюда его не носите, я буду сама приходить к вам. Так удобнее будет и вам, и мне. Старики просияли, перекрестились, закивали головами. Старуха, моргая прищуренными глазами, сказала:

–Спасибо! Груня, выручила ты нас, век теперь за тебя будем Богу молиться, здоровья тебе, счастья, да вознаградит тебя Бог за твою доброту, да хранят тебя ангелы небесные, мужу твоему, невинно убиенному, царствие небесное во веки веков, сыночку твоему желаем богатырского здоровья, родным твоим всех благ.

Старики домой бежали, ног под собой не чуя, неслись как на крыльях.

Три дня после трудных родов лежала в постели, озлобленная на свою судьбу Авдотья, глядя в потолок. Вставала она только попить, поесть и по нужде. В сторону зыбки, в которой качался ее сын, так и не глянула ни разу, а на четвертый день Авдотья в бане помылась, оделась барыней-сударыней в шелка заморские, перед зеркалом покрутилась, напудрилась, нарумянилась и заявила старикам:

–Уезжаю я нынче, не обессудьте! На вас оставляю вашего сына дите, вот и растите его, как сможете. Мне надо свою жизнь устраивать.

–Как так! – запротестовали старики, – побойся Бога, Авдотья, старые мы с дитем нянчиться, немощные, нам самим уход нужен. Самим нам кормиться нечем, А дитю молоко надо покупать, а на какие шиши?

Авдотья из своей красивой сумочки-редикюля выложила на стол горсть монет.

–Ваш Бог вам поможет, – спокойно сказала она, – на первый случай вам этого хватит, а как разбогатею, пришлю еще.

Неделю плакали старики над зыбкой, думали, размышляли, как будут жить дальше. Так ничего старые и не придумали. В воскресенье утром понесли внука в церковь крестить. Поп дал ему имя Василий.