Вова Кравченко - Красный яр. Моя земля 2

Вова вышел из поезда. Горы напротив были абсолютно голыми: ни травинки, ни деревца. Смог над водой разгонял специальный аппарат, но любоваться было нечем, ведь он-то видел ту самую набережную. «В нынешних условиях снятие защитного костюма вполне заменит акт самосожжения», – подумал Вова. Он вспомнил, как прочитал в старом журнале историю про буддийского монаха Тхить Куанг Дык, который пришел на перекресток около президентского дворца и поджег себя, сидя в позе лотоса. Странно, почему в поезде не было ни одного бортового журнала?

На плечо резко опустилась рука:

– Пройдемте, Владимир, – сказал строгий мужской голос.

– Вы кто? – несмотря на жару, Вове стало холодно от страха.

– Из вашего мозга поступило несколько сигналов о возможности противоправных действий. Вынужден доставить вас в отделение по надзору за инакомыслящими, – почти нараспев произнес мужчина. Видимо, он по несколько раз в день повторял эту фразу.

– Я же сказал вам, что никуда не пойду! – Вова приготовился вырваться и бежать.

– Пойдете! Это конечная, – закричал мужчина, глядя Вове прямо в лицо. – Какая «конечная»? Отстаньте!

– Мы прибыли в Дивногорск, на выход, говорю! Дома выспишься, а не в электричке.

Вова раскрыл глаза. Перед ним, нахмурив брови, стоял контролер. Уже через секунду мужчина сообразил, что пассажир просто отрубился в пригородном электропоезде.

Телефон окончательно вернул Вову в реальность: 5 мая 2021 года. «Так можно и с ума сойти. Или начать писать книгу», – констатировал про себя Вова.

Владимир Кравченко, художник

«И Азия, Азия…»

И. Бунин «Окаянные дни»

Как родился заголовок этого очерка? Пятнадцать лет я прожил в районе Красноярской ТЭЦ, на улице 26 Бакинских комиссаров, в простонародье «26 китайских коммерсантов», но об этом позже. Когда такой весомый кусок жизни связан с определенной территорией на карте, поневоле постигаешь гений места. Сколько раз пытался я найти слова, которые как формула «коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны» били бы в самую точку, не счесть! Как чеховское о Красноярске: «Какая полная, умная и смелая жизнь осветит со временем эти берега». Однажды на ум пришло: «невоспетые окраины», то есть места, про которые никто и никогда не напишет.

Найти в такой родной улице что-то большее, чем она есть, оказалось непросто. Скорее, мне удалось обнаружить себя в ее асфальтовой прямоте и предопределенности. Советская власть мыслила так: жизнь трудящихся должна крутиться вокруг завода. КрасТЭЦ – район, где селились рабочие предприятий, а сама улица 26 Бакинских комиссаров вела прямиком к химкомбинату «Енисей», где производили порох. Всю жизнь там проработал мой дед, он ходил на смены пешком.

Чем еще примечательна эта улица? Здесь сохранился дом, где провел детские годы Дмитрий Хворостовский, наш «Серебряный принц оперы», «Элвис от классики». Наверное, хорошо, что жил он там недолго. Стал бы петь великий баритон о весне на «бакинской» улице или о заводской проходной, что «в люди вывела его»? Возможно, останься он здесь, судьба его сложилась бы совсем иначе, и я могу прогнозировать, как именно. В одном километре пути от остановки до дома я насчитывал 12 мест, где можно затариться алкоголем, не включая аптеки с «фанфуриками». На моих глазах здесь умер единственный книжный магазин, а в помещении стали торговать мясом. Вот такая болезнь эпохи: если ехать по проспекту Красноярский рабочий в сторону КрасТЭЦ, то книжные перестанут попадаться за два километра до точки назначения.

…Раннее утро, еще даже солнце не проснулось, а по улицам тянутся двухколесные телеги, навьюченные горами клетчатых сумок. Торговцы-азиаты волокут товар со склада к своим прилавкам. Днем об их приближении узнаешь по крику: «Дайте дорогу!». Здесь страна коммерсантов, именуемая в народе «рынок КрасТЭЦ».