Алексей Аимин - В ПОИСКАХ ЖАНРА. ИЗБРАННОЕ

Отдать честь – звучало несколько странно…

Дух того детско-юношеского протеста выплывал и в позднем поэтическом творчестве в пародийном жанре. В 2006 году вышла книга "Седла для Пегаса"– о том как не надо писать стихи.

Хотя здесь протест был выражен и литературным чиновникам. Например, редакторам солидных литературных журналов, печатавших вот такую поэтическую муру:

Поленовский московский дворик,

и школьный чопорный кирпич…

…и мы, отравленные ядом,

домой, счастливые, идём!

Юлия Покровская («Новый мир» №2, 2005г.)

Сразу нахлынуло воспоминание с продолжением в настоящее и будущее:

На первых курсах дело дошло до Марксистско-ленинской философии. Сдавал зачеты и экзамены кое-как на троечку. А выводы по всей этой политической «кухне» сделал позже:

Цитировать Ленина в этой дисциплине считалось высшим классом. Помню, что тогда я уже подумал, что и собрания сочинений классиков марксизма пора бы превратить в – цитатник и попробовал сам поискать лучшее в сочинениях вождя.

Скажу прямо – «Цицероном» Ленин не был! Он только для значимости делал умное лицо и сыпал учеными иностранными словами.

Правда, писал Владимир Ильич немного лучше, чем говорил и его картавость тут не мешала. Но тоже не ахти и как писал один из исследователей его работ В. В. Панин:

Читать «Государство и революция» – это погружаться в словесное сверхшарлатанство.

Это бесконечное и многословное цитирование К. Маркса и Ф. Энгельса с многократным смакованием каждого их словечка. Это обожествление загадочного «пролетариата».

Издание запоздало на полвека

Правда, отметил что Ленин любил и пошутить:

«Капиталисты готовы продать нам веревку, на которой мы их повесим».

Любил польстить обывателям:

«Люблю я, когда люди ругаются, – значит, знают, что делают, и линию имеют».

Как и все политики, Ильич умело и изящно оправдывался в содеяном:

«Мы грабим награбленное».

Соглашаться с ленинскими мыслями и домыслами – дело каждого. У меня довольно часто возникали вопросы и возражения:

«Больших слов нельзя бросать на ветер».

И тут же возникает вопрос: а маленькие можно?

Все это мне пришлось поворошить, когда решил рассказать о другом Ленине, юноше панически боявшемся собак и своей старшей сестры и страдающему многими фобиями.

Правление теоретика-крючкотвора стало трагедией, как самого вождя, так и миллионов людей в Российской империи.