Леонид Васильев: Судьбы дорога

Правду говорят: «Горе в деревню поодиночке не приходит». В доме «кафтана» обе бутылки выпиты. Сын напоил мать инвалидку, и по привычке стал кричать, подтверждая слова тумаками. Выбрав момент, инвалидка выползла из дома. Пьяную голову сверлила мысль – поскорее спрятаться в нежилом доме, без рам он чернел пустоглазо. Пьяная старушка ползла с отдыхом.

В эту промозглую ночь пошёл сырой снег, метель всё лепила и лепила на окна домов пласты водянистого снега, и где-то возле посёлка, задрав головы, заунывно выли голодные волки.

Утром прохожие обнаружили труп инвалидки Валентины Веселовой припорошенный снегом. Люди обсуждали: «Сама виновата во всём. Себе на беду воспитала сына-вора, бездельника; праведной дороги в жизни не искала, потому – лучшего места, чем здесь на дороге, не нашла.»

На следующее утро, после возлияния, Фока Букин, облокотившись на стол, долго смотрел в грустные глаза собеседнику.

– Ну, что ты, пялишся на меня? – не выдержал Букин, – верно, похмелиться хочешь?.. Ха! Да на твою морду смотреть противно – щетиной обросла, глаза опухшие, красные – как у свиньи. А ну-ко – похрюкай, давай-давай, не стесняйся!.. молчишь, хочешь сказать ты не грустный, а трезвый? Нет – уважаемый, пить тебе нельзя – убеждал собеседника Фока.

– Ну, что тебе не живётся по-человечески, как непьющие люди живут? Женился бы еще разок, семью завёл новую. Ведь жена в доме это порядок и уют, сытая и спокойная жизнь, для солидности животик бы отпустил и усы, а ты стыд потерял перед людьми и не ищешь. Обленился, обрюзг. Ну-ну, – куда ты руки к бутылке тянешь?.. эхе-хе, на твои трясущиеся руки противно смотреть – до чего ты докатился, бедолага!

Фока, глядя в наглые глаза собеседника, скомандовал:

– Нет, нет, не позволю ни рюмки, ни глоточка из горла. Пора с этим делом завязывать! Сходи в баню, отмойся, побрейся, выпей молока – станешь человеком. Ты твердишь, не опохмелившись умереть можешь?.. да ладно, ничего с тобой не случится, хотя, если поразмыслить, в посёлке такие случаи бывали. Тут главно дело, «больному» вовремя налить, дать сердцу возбуждение – толчок и человек заживёт прежней жизнью. «Ладно, убедил – налью на похмелье», – буркнул Фока, – и со словами: «Да будет не последняя» опрокинул стакан себе в рот. Затем, убрав со стола зеркало, чтобы не видеть свою небритую физиономию, с которой беседовал целых полчаса, пошёл к вешалке одеваться, кто-то снаружи стучал в дверь.

Для детей наступило радостное, краснощёкое предзимье, время катания с горок на лыжах и санках. А у взрослых свои дела. Кто до снега успел заготовить поленницу дров, тот о тепле в доме не переживает, а прогулявшие лето подобно стрекозе, из басни классика Крылова, те вынуждены ломать заборы, пилить доски старых сараев.

Олег Веселов, схоронивший мать, не без помощи финансовой поддержки Сельского Совета остался в доме, требующего ремонта, один без дров. За водку он пилил и колол пожилым людям дрова, а самому запастись топливом было лень, эта работа не оплачивалась.

Если бы у Веселова был путёвый отец, Олег бы научился трудолюбию, уходу за домашним очагом и не допустил бы течи дождя через крышу. Но с отцом ему не повезло, тот тоже был известным шалопаем, а от дикой яблони плодами довольны разве что свиньи.

Вернувшись из колонии в посёлок Озёрное, где он провёл несколько годов за воровство, «кафтан» не выхлопотал себе даже паспорта. После смерти матери, бедствуя, он всецело оказался дешёвым работником у Абрама за скудную еду, часто предлагавший, обменять еду на водку.

Перед встречей Нового года по посёлку прошла новость: «Заболел Абрам Денежкин», часто жаловавшийся на головные боли. Люди удивлялись, вроде только вчера он был здоров – творя пакости, а гляди ж ты – занедужил!

Марат Гайнулович старательного друга повёз на обследование. Томография показала – у больного злокачественная опухоль головного мозга. Страдалец по деньгам прожил недолго. В первых числах января мини-Хан со своими дружками схоронили Денежкина рядом с могилкой недоношенного сына.

Марат Гайнулович по потере друга переживал, и, помня о преданности своего домработника, поставил Абраму памятник из мрамора. А в поселковом доме мини-Хана, наводили чистоту оставшаяся молодая Марьяна с матерью Светланой Анатольевной. К приезду гостей мыли полы, топили печь, на горячих кирпичах её любил лежать Марат Гайнулович.

Однажды, соскучившийся по алкоголю Веселов, выставив окно, залез к мини-Хану в дом, освободил холодильник от колбасы и прочих продуктов. Забрал полдюжины бутылок «Пшеничной», сложил питание в мешок и, убрав следы своего присутствия, отправился к себе ужинать.