Галина Ли: Своя дорога

Широкая плоская кисточка из свиной щетины в очередной раз нырнула в густой красно-коричневый соус, пахнущий чесноком и розмарином, щедро прошлась по аппетитному жаркому на вертеле.

Трактирщик повернул ручку, подставил огню блестящий от соуса бок бараньей туши с запеченной корочкой и снова нырнул кистью в миску.

Расположившийся за чисто выскобленным столом мужчина, судя по одежде – купец, закряхтел: эдак слюной захлебнешься ожидая!

Его соседка, миловидная круглощекая девушка, сидевшая напротив, горячо зашептала:

– Ну что же вы, папенька! Сами жаркое на вертеле захотели! Да еще остальных уговорили, чтобы целого барана не покупать. Ждите теперь!

Купец втянул голову в плечи, виновато оглянулся, разглядывая разношерстную компанию посетителей, и наткнулся взглядом на старика-сказителя, хлебающего пустую кашу на воде. Купец тут же приосанился, расправил плечи, прокашлялся и громко, чтобы все слышали, сказал:

– Эй, дед! А соври нам сказку. Я тебя угощу, коль понравится!

Редкая бороденка старика согласно клюнула вниз, сказитель оживился:

– Про что сказку-то? Про битвы великие аль про любовь?

– А что поинтереснее, про то и ври, – пробурчал здоровенный детина, как и купец, не сводящий взгляда с очага.

– Пострашнее выбери! – задорно провопил из угла мелкий и шустрый подмастерье, выбравшийся на праздники к родным в деревню и застрявший из-за непогоды на постоялом дворе.

– И повеселее, – проворчал заказчик, прикидывая в уме, сколько можно потратить на сказителя.

– И чтобы про любовь было, дедушка, – стеснительно добавила купеческая дочка, покраснев до самых ушей.

Старик выслушал все пожелания, на секунду задумался, пощипал пальцами бороденку и неторопливо затянул:

– Давно это было…

Потом вздохнул, прервался на минуту, сплюнул длинной тягучей слюной и повторил, устраиваясь поудобнее:

– Давно это было… Править тогда в Наорге начинал король… дай светлые боги памяти… не то Фирит Пятый, не то Фирит Шестой, прозванный в народе Красавчиком. На лицо благороден был до невозможности, а в душе тварь тварью, да простят меня боги. Служил в те времена у него один дворянчик… Не то из обедневших, не то из новых – о том история умалчивает. Некоторые говорят, что и не человек он был вовсе! Я про то не знаю. Только бабка моя сказывала, что питался дворянчик душами. Да не простых людей, все молодух себе подбирал. Как ночь проведет с девицей, так наутро – он молодой да здоровый, а вместо бабы – сморщенная старуха! К тому же мертвая! Да ну неважно. В общем, стоили они друг друга: один задания страшнее страшного придумывал, второй выполнял их. И все бы ничего, но велел ему как-то раз Фирит мальчишку одного раздобыть. Ага. Ну и отправился слуга его в самое вампирячье гнездо! И до того жутким чудищем обернулся, что повымерли все вампиры от страха. Да-а-а… А мальчишку добыл… Но вот беда, мальчишка-то девчонкой оказался!

Старик рассыпался мелким визгливым смехом.

Слушатели озадаченно переглянулись:

– Как девчонкой?!

– Ну да, девчонкой! Да не простой, а магичкой. Видимо, чем-то зацепила девчушка остатки души страшилища, не отдал он ее королю на верную смерть, а подсунул взамен другую жертву. Сам же отправился в компании оборотней королевство магичке добывать…

Скромный монах-летописец, сидевший в уголке, поморщился и подумал: «Надо же было так переврать реальные события! Вроде и похоже, а лжа лжой! Ведь не так все в летописях! Совсем не так!»

Монах достал из котомки толстую книгу, перелистал с десяток страниц и погрузился в правдивую, как он надеялся, историю о тех тревожных временах, когда судьба многих народов зависела от решения одного… существа.

Хозяин дома вцепился в перепуганного мальчишку обеими руками. Злобный скукоженный старик в инвалидной коляске, человеческий обрубок, лишенный ног по самую задницу, с первого взгляда вызвал всеобщее отвращение.

Я посмотрел в зрачки старикашки, и до меня с большим опозданием дошло:

– Эдхед то! Вампиры!

То-то трактир так не понравился с первого взгляда… Рухляди полно, на окнах плотные шторы, но самое главное: каждая вещь – словно живая, и следит за тобой исподтишка. А мы ведь здесь почти заночевали… Каждый в своей комнате… Хотелось бы знать, сколько у меня осталось людей?!