Игорь Корольков - Луна и пес

Так что же делать? Вопрос, который Кент старательно гнал от себя, снова всплыл, словно сорванная с якоря ржавая мина. У Кента не было ответа на него. Во всяком случае, он не мог его четко и ясно сформулировать. Ответы, будто лодки в шторм, подходили к берегу, но пристать не могли.

– В Комсомольск-на-Амуре летишь завтра? – спросил Кент.

– Да, – оживился Димка. – С генеральным директором. На его самолете!

«Ребенок! Чисто ребенок!» – подумал Кент.

– Удачной тебе командировки!

Кент пожал мягкую руку Димки и направился к выходу. Из кабинета позвонил Макошину.

– Надо бы увидеться, – сказал он.

– Это срочно? – уточнил Макошин.

– Желательно.

– Через два часа. На нашем месте.

В окно хорошо была видна Сретенка. Среди переходивших улицу Кент заметил высокого, худого, совершенно лысого человека. Посмотрел на часы.

– Ты когда-нибудь опаздываешь? – спросил Кент, когда лысый сел рядом.

– Редко, – ответил Макошин, жестом подозвал официантку, заказал американо со сливками. – Я не люблю опаздывать. Опаздывать всегда плохо. А иногда и опасно.

– Опоздавшие на «Титаник» остались живы.

– Правил без исключений не бывает.

Принесли кофе. Макошин налил в чашку сливки, размешал, отпил.

– Иногда мне кажется, что я работаю рядом только потому, что здесь готовят вкусный кофе.

– Ты здесь потому, что тебе хорошо платят, – сказал Кент.

– У тебя злой язык.

– В твоей конторе знают, что ты со мной общаешься?

– Они все знают.

Выпив половину чашки, Макошин откинулся на спинку стула. Лицо его казалось простоватым. Глаза искрились добротой, но наблюдательный человек мог бы заметить в них постоянную готовность к неожиданностям.

– Ты меня заинтриговал, – улыбнулся Макошин. – Продолжай.

Кент замялся.

– Даже не знаю, как сказать… Мне тревожно.

– Почему?

– Мне кажется, за мной следят.

– Следят? – удивился Макошин.

– Я не уверен.

– Почему ты думаешь, что за тобой следят?

– То машина долго едет за мной, то лицо мелькнет… Все чаще возникает ощущение, что кто-то рядом думает обо мне…

– Когда это ощущение появилось?

– Недели две назад.

– При каких обстоятельствах?

– Как-то я сел в троллейбус. За мной вошел человек… Я поймал его взгляд…

Макошин отпил кофе, посмотрел на Кента.

– Может, так начинается паранойя? – улыбнулся Кент.

– Может быть, – согласился Макошин. – Сходи в отпуск.

– В отпуск?

– Да. Съезди в Прагу. Она в эту пору особенно хороша. Мало туристов. Холодная Влтава. Белые лебеди. Посидишь в ресторанчике с видом на Карлов мост, попьешь пиво… Я тебе завидую!

Макошин приложил палец к губам, взял мобильный телефон Кента и вместе со своим отнес бармену.

– А теперь – рассказывай!

– Что рассказывать?

– Рассказывай, чем занимаешься.

Кент помолчал. Макошин терпеливо ждал.

– В последнее время произошли странные убийства, – сказал Кент. – убили банкира Куталию и руководителя элитного охранного предприятия в Питере Жигаря. Одного отравили ядом, изготовленным в ваших лабораториях, второго – полонием.

Макошин поднес чашку к губам, на мгновение замер, сделал глоток, поставил чашку на блюдце.

– На какой стадии твое расследование? – спросил Макошин.

– Я встречался с профессором, который установил формулу яда, и с лечащим врачом Жигаря.

– Это он тебе рассказал про полоний?

– Нет. Я встречался еще с одним человеком.

Макошин зачем-то помешал ложечкой остывающий кофе.

– У меня ощущение, что воздух вокруг меня изменился, – сказал Кент. – Что делать?

– У тебя только один вариант: прекратить расследование. Причем сделать надо так, чтобы они об этом узнали.

– Но это невозможно!

– Почему?

– Мне кажется, я ухватил хвост гадюки!

– Она укусит тебя! Ты их уже чувствуешь. Это очень плохо.

– Что же делать?

– Я дал тебе совет.

– В стране происходит что-то ужасное!

– В нашей стране всегда происходит что-то ужасное.

– Ты один так думаешь?

– К счастью, нет.

– Я хочу, чтобы люди узнали то, что узнал я!

– Что это изменит?

– Люди, которые обладают информацией, и люди, которые ею не обладают, это разные люди.

– Или ты прекращаешь расследование, или Серафим останется без отца, – жестко произнес Макошин.

– Ты это серьезно?

– Твоя машина стоит у дома?

– Да.

– Я бы не садился в машину с Серафимом. Я бы вообще перестал пользоваться машиной. Это во-первых.

– А во-вторых?

– Поскольку ты упрям – подготовься к побегу.