Сергей Семёнов - Биение сердец

Он не знал, что таиться в душе Амали, он оставлял в чистой кантианской протяжённости место для «вещи в себе» на теневой, оборотной стороне души. В некоторые минуты их близости ему страстно хотелось познать её всю, заглянуть в потусторонность, не оставить ей ничего собственного, обнажить её перед собой, как перед Богом. Глядя на жену украдкой, он знал, что в ней ещё есть что-то непознанное и оно манило к себе, как Клондайк манит золотоискателя. Иногда он любил сесть возле кровати и подолгу разглядывать её спящую. В секундном подрагивании глаз, видевших сны, ему хотелось также видеть их, совместными лёгкими, в едином ритме выдыхать тёплый воздух, хотелось проникнуть в микромир и видеть, как идёт метаболизм в клетках.

Самолёт потряхивало в турбулентности, легко и совсем не страшно, а он всё держал на подлокотнике кресла свою руку на её руке и чувствовал тепло тела. Он повернул голову – Амали смотрела в сторону иллюминатора – гладкая розовая кожа щеки, ровный носик, подкрашенные губки и блеск металлической оправы очков, – она не решилась надеть в самолёт линзы. В ней есть доля детской боязливости и суеверия, хотя она такая умелая, самодостаточная. Ему вновь остро захотелось знать, о чём она думает, глядя в иллюминатор. Можно сейчас с ней заговорить, но он не знает с чего начать, будто встретил жену в первый раз. П. хочется знать, о чём бьётся её сердце.

После того, как Амали увела П. у его первой жены, он покинул театр. Она окутала его своими женскими чарами и направила всю его успешность в бизнес. Первоначальный капитал, который она получила ещё от покойного отца, они пустили в прибыльное дело. П. был смекалист, проворен, многое схватывал на лету и успешно повёл предприятие. Вскоре их доход возрос, они зажили так, как мечтала Амали. Словно серый кардинал, женщина правила внутренними делами семейства, сама формировала, а затем воплощала желания мужа, незаметно подводила к новым целям и подсказывала, обвив его своим телом в постели, что нужно сделать дальше, с кем навести знакомства, с кем покрепче сдружиться. Не нужно бояться, она всегда рядом, всегда поддержит, согреет теплом очага, залечит болезненные раны. Ему не о чем грустить – провинциальный театр болото, никаких перспектив. А лучшие роли он может играть с ней. Она и это умеет.

Иногда, вечером выходного дня они разыгрывали ту самую пьесу. П. играл свою роль, а Амали – роль его первой жены. Она знала, что далёко как не дотягивает до профессиональной актрисы, видела в глазах супруга искажённую гримасу душевной боли, переживаний минувшего. Словно преодолевая выход из окружения под непрерывным обстрелом врага, П. дочитывал свою роль до конца, а потом жена целовала его в губы, покусывая их.

После этого н не мог уснуть до утра – вспоминая театр, он вспоминал первую жену. При всей своей прозорливости Амали почему-то не понимала, что делает только хуже, вороша былое. Ей казалось, что при каждом домашнем спектакле она планомерно вытесняет собой прошлое мужа. Она могла не беспокоиться – П. тихо грустил и не видел ничего впереди, кроме Амали, как ему казалось.

Они заселились в отель. Стоя под прохладным душем, П. вспоминал, как у трапа самолёта его окутала южная раскалённая полуднем духота. Как кадры фотоснимков мелькали ракурсы лица Амали, сидящей рядом с ним в автобусе, она счастлива, предвкушает, как им будет хорошо вместе ближайшие дни. Чувство загадочных тайн её существа перешло в нём в вожделение. В автобусе он запустил свою руку под колышущуюся от сквозняка белую рубашку жены и широко, словно утюгом, гладил её жаркий упругий живот. Он, конечно, смутил её своим бесстыдством, но, при этом, она давала понять, что хочет того же. Перед его глазами стоит её широкая улыбка – он блаженствует от мысли, что делает её самой счастливой на свете. Ему совершенно очевидно, что она любит его искренне и бескорыстно.

Через пару часов он сидел в плетёном кресле на просторном балконе и глядел на закатное солнце. Амали легонько топала своими обнажёнными ножками по полу, закутанная в широкое махровое полотенце. Она всё ещё не надела линзы и засунула свою головку в балконную дверь, что-то спросив у него, и тут же юркнула обратно, исчезнув за колышимой ветром шторой. Она была поэтична и юна, как первая любовь. П. растворялся в неге чувства собственного достоинства.

Амали серьёзно изменилась со времён ученья. Как известно, когда девушка любима, она прекрасна. Амали начала расцветать с первого дня их знакомства в театре. Она объективно выглядела сейчас свежее и моложе, чем тогда, когда была студенткой. Её волосы стали объёмнее и крепче, кожа приобрела здоровый полнокровный цвет, ножки стали манить своей стройной точёностью, округлилась грудь. Летаргия прекратилась, кокон порван и отброшен, бабочка вспорхнула своими яркими крылышками и устремилась в цветущие поля. Она, как сказочная фея с палочкой, кружила по гостиничному номеру и волшебным образом преображала его своей красотой. Казалось, всё движется к счастливому осуществлению миссии.