Сергей Поваляев - Поэзия близких сердец. лирика

Из Михайловского, инкогнито,
снарядил он свой зимний возок
на «Сенатскую площадь» в дорогу,
где не быть с друзьями не мог!
Только путь не закончился оный —
заяц дважды его пересек.
И Поэт к суевериям склонный,
воротить велел к дому возок!
*
Где же был тот заяц ретивый,
Когда к «Черной речке» судьба
на дуэль поутру снарядила,
и возок по дороге вела?!
***
Возок по Питеру виляет.
Заждались нас уже давно.
И Саша Пушкин наливает
в штрафную чашу, всем вино.
В прихожей шубы, как попало.
До «Черной речки» далеко.

И собираться вроде надо,
а ехать, ох, как нелегко!
Да потеряйте пистолеты!
Да заблудитесь, наконец!
Предчувствия, неужто, нету,
у ваших бьющихся сердец?!
*
Но вот, пришла поляна эта.
И пистолет направлен в грудь.
Мой Бог, до выстрела в поэта,
споткнёт его пусть что-нибудь!
*
Что говорить, когда поэта нет!
Одною пулей словно всех убили.
А все дантесы ещё долго жили.
И, даже говорят, их где-то склеп.
Что говорить, когда поэта нет!
Конечно, он в душе всей нашей вечно.
Но не нашлось у этой «Чёрной речки»,
кто смог бы отвести тот пистолет!
Возносим памятники бронзовые ввысь,
стихи взахлёб произнося при этом.
Как не умеем мы беречь поэтов,
не успевая их от пули заслонить!

Как важно, среди всякой мути,
не захлебнуться иногда.
А, всё-таки, дойти до сути,
где будет чистая вода.
Её, с ладошки, осторожно,
ты будешь по глоточку пить,
чтобы дыхание хорошее,
уже ничем не замутить.

Верните дому тёс пахучий
и взгляд распахнутый окна
на озерцо, со всплеском щучьим,
на даль, что видится сполна.
Верните печь с её томленьем
грибных наваристых борщей.
Скамью, во всю стену, немереную,
для всех собравшихся гостей.
*
А ночь, в окно многоэтажки,
Зевает скучною луной.
И сон, вполне малометражный,
В кровати-кресле вновь с тобой.

Всё думаем – ещё успеем,
ещё есть время впереди
слова сказать на юбилее,
и просто встретиться, зайти.
А впереди – оно выходит
так, как даёт раскладку жизнь.
Друзья безвременно уходят,
до юбилеев не дожив.
И мы стоим, венки сжимая,
всю душу выплеснув сполна.
И повторяем, запинаясь,
все запоздалые слова.

Пока моей Земле кружить,
средь света звёзд, неторопливо,
ещё не время мне сходить,
ещё не время мне сходить,
я пассажир вполне счастливый!
Счастливый тем, что на груди,
от Мамы, оберег-дружочек.
И концевые впереди,
и концевые впереди,
ещё никто не напророчил!
Пока те два окна горят,
и годы свет не затушили,
где любит Женщина меня,
где любит Женщина меня —
дай Бог, чтоб также вас любили!
Пока моей Земле кружить,
счастливым быть не перестану!
Ещё не время мне сходить!
Ещё не время мне сходить!
кружить я с нею не устану!

***
Вот падает ещё,
вдали, одна звезда.
Вот август мой прошёл —
и ничего нельзя
уже вернуть назад,
с желанием моим.
Антоновок опад
осенний сад дарил!

***
Было в душе ненастье.
Холила Осень тоску.
А кто-то взял, и на счастье,
собрал золотую листву,
в душевный букет для Любимой,
пока шли костры разжигать,
готовясь туда, всем не милые,
последние листья бросать.
***
Неба вдруг пролилась просинь,
паутинка метит след.
Ставит свет фотограф—осень,
будет золотой портрет.
Я вхожу в аллею парка,
как в начало своих снов,
где, как памяти подарок,
моя нежная любовь.
И, быть может, на скамейке
мои юные стихи —
тетрадь школьная в линейку,
откровения мои.