Петр Альшевский - «Святой Глеб»

– Станешь на меня орать, затем перейдешь на слезы, разжалобить меня – плевое дело. Это Глеб у нас сила… угодник божий. Я в книге вычитал.

– О святых? – спросила Аня.

– В словаре атеиста. Старое издание – невесть как оказалось на полке. Думаю, из отцовских, хотя книги я от него вроде бы не перевозил… с отцом я тебя знакомил?

– Не издевайся. Ты не знакомил меня ни с кем из родни или друзей. Кроме Глеба. Он тебе ближайший друг, но я бы провела время и еще с кем-то. Например, с твоими родителями.

– Они у меня милейшие старики, – сказал Кирилл.

– К ним ты меня не ведешь, – вздохнула Аня. – Они обо мне и не знают. Ты на мне не женишься.

– Чего? – удивился Кирилл. – Разговор зашел о свадьбе?

– А почему нет? Я, что, убогая, на мне, что, позорно жениться, я молодая красивая женщина, которая тебя любит, и тебе бы…

– Мне?! – воскликнул Кирилл. – Мне долго тебя выслушивать?! Не послушать ли нам тишину?

ГОТОВЯЩИЙСЯ к отъезду Андрей Воронцов протирает тряпкой лобовое стекло стоящего за забором особняка черного «Ауди». Провожающий гостя Максим, дыша чистым воздухом, нарочито втягивает через ноздри его свежесть; Воронцов бросил тряпку на землю, Максим ее поднял и швырнул в салон машины. Заскрипевший зубами Воронцов налил кровью глаза, но Максим постучал себя по животу, и Воронцов натужно улыбнулся. Под рубашкой у Максима слегка выпирает засунутый за пояс ствол.

– Где ты раздобыл машину? – спросил Максим.

– Ее подогнали мне добрые знакомые, – процедил Воронцов. – Вскоре они получат ее обратно.

– Ты их не обманешь. Бросишь ее на станции?

– У взлетной полосы, – ответил Воронцов. – У привокзальной пивной. У филармонии. К чему тебе детали?

– Левое заднее у тебя подспущено.

– Успел проколоть? – съязвил Воронцов. – Хочешь меня задержать, чтобы не страдать в одиночестве? Ты не заблуждайся – женщину я тебе не заменю. Я для тебя человек посторонний, сомнительный компаньон по грязному бизнесу… Борису ничего не передать?

– У твоего Бориса кликуха «Злобный», и слов поддержки он от меня не услышит. Скажи ему, что у меня все чудесно. Подпорти ему настроение.

– Настроение у него стабильно, как пекло в пустыне. Помимо наркобизнеса, он держит бордели, и тебе бы с ним помирился. В знак примирения он бы прислал тебе обалденную подружку.

– Шлюхи меня не волнуют, – сказал Максим.

– А ты бы представил, что она не шлюха, – садясь в машину, посоветовал Воронцов. – Проверил бы возможности воображения – внушил бы себе: она – скрипачка, она – окулист… а швея? Ты бы залез на швею?

– Когда-нибудь залезу, – проворчал Максим. – Встану у убыточной фабрике, и буду всех зазывать на шашлыки, как убогий… сводить вас в ресторан я не потяну, в квартире у меня родители, и поэтому мы потрахаемся на природе. Ты двери-то закрыл?

– Попрощавшись с тобой, я и стекла подниму, – ответил Воронцов.

– Кондиционер у тебя работает. Задохнуться ты вроде не должен.

– Я и тебе этого не желаю, – сказал Воронцов. – Честные женщины, Макс, до добра не доводят – остерегайся. Ну что? Счастливо оставаться?

– Езжай. Объезжай препятствия, но старайся не свалиться в кювет.

– Тебе того же, – кивнул Воронцов.

Андрей Воронцов уезжает, и Максим отворачивается к забору, делает медленный разворот вокруг своей оси, глядит на дорогу и непонятно кому показывает средний палец.

Точно не им – проходящие мимо особняка Анна с Кириллом не обращают внимания на вертящегося к ворот наркодельца и не видят его жест; Анна на Максима все же взглянула.

Что было в ее глазах, он не разглядел, но ее статная фигура его заинтересовала. Раздев девушку взглядом, Максим посмотрел на вышагиваюшего отдельно от нее Кирилла и не признал того человеком, способным ему помешать.

– Вы сегодня обедали? – спросил Максим.

– Кто? – удивился Кирилл. – Мы?

– Ничем горячим я вас не угощу, но мой холодильник и мой бар к вашим услугам. Вы, девушка, накроете на стол, а ваш молодой человек откроет для нас пару бутылок. Для всех нас.

– А вы будете сидеть и смотреть? – спросил Кирилл.

– Я же хозяин. Вы, разумеется, не слуги, однако! Если бы я пригласил вас с обещанием перед вами расстилаться и вам прислуживать, вы бы посчитали меня подозрительной личностью.

– Ну, а так… что у нас получается? – спросил Кирилл.

– Получается, что мне просто тоскливо, – ответил Максим. – И в паршивом настрое я осмеливаюсь пригласить к себе незнакомых… внешне приличных людей.