Петр Альшевский - «Святой Глеб»

– Он альпинист, – ответила Лиза.

– Вот бы не подумал, – протянул Максим. – Ходишь в горы?

– Не хожу, – ответил Глеб.

– А что же она…

– В гору я ходил не один, а с другом, но он потерял к этому интерес и не объяснил мне почему. Без него я равнину не покидаю.

– Ползаешь, – усмехнулся Максим.

– Гуляю, – сказал Глеб. – Раскованно до неприличия. В горах, случалось, ползал – когда мы вверх лезли.

– Ты лез туда не по принуждению, – сказал Максим.

– Конечно, – согласился Глеб.

– Тебя, похоже, ни к чему не принуждали и тобой никогда не командовали, – сказал Максим. – Ты вырос вольным, ни перед кем ни склоняющимся… а перед пистолетом?

– Его на меня не наводили, – ответил Глеб.

– Я наведу. Он у меня с собой.

– Максим, ты это, не зарывайся, – сказала Лиза. – Тут нормальные люди, и твои методы…

– Замолкни! – крикнул Максим. – Ты считаешь меня бандитом? Измазанным в крови гангстером? Ну… считай и дальше. Пистолет я достану. Видите?

– У тебя хороший пистолет, – глядя на вытащенный ствол, сказал Глеб.

– Стрелять я пока не настроен, но кое-что ты для меня сделаешь, – промолвил Максим.

– Я? – спросил Глеб. – Только я? Only me?

– И она тоже, – сказал Максим. – Ничего унижающего достоинство – вы просто пойдете ко мне в гости.

– Под дулом пистолета в гости я… пойду. За нее не скажу. Повлиять попытаюсь – я иду, а ты? Меня он убьет, а тебя?

– Он нас не тронет, – процедила Лиза. – Мне можно переодеться?

– Нет, – сказал Максим. – В халате ты бесподобна.

СЛОЖИВ, подобно заключенному, руки за спиной, прищурившийся Глеб стоит между сидящей на кровати Лизой и рассевшимся за столом Максимом Капитоновым, чье жилище заставлено массивной мебелью, придающей ему налет грозного средневековья, когда практиковалось вырывание ноздрей и поднятие на дыбу; перед внутренним взором Глеба возникают гравюры пытаемых страдальцев, и он слегка приподнимает сложенные за спиной руки – Глеб не просто потягивается. На него неотрывно смотрит забывший о девушке Максим. Расстроенная Лиза уткнулась глазами в черно-красный ковер.

Расцепивший руки Глеб потрогал пальцем нос и удовлетворенно подметил, что его ноздри пока целы.

– Виски, джин, коньяк? – спросил Максим.

– Желаете накачаться? – поинтересовался Глеб.

– Я не себе – для вас. Я пить не буду, я и без того в нужном состоянии, а тебе, чтобы в него войти, следует глотнуть и побольше. Я и тебе, Лизонька, не советую отказываться. Тебе предстоит наблюдать весьма сильное зрелище – на трезвую голову оно может тебя покоробить. Вызвать истерику. Она на меня не подействует – криком ты ему не поможешь.

– А чем я ему помогу? – спросила Лиза.

– Ничем. Если только молитвой – если ты веришь. Я в это не верю. Ни в архангелов, ни в святых…

– В святых не верите? – спросил Глеб.

– Ни на грамм. Я не верю в Бога, не верю в любовь…

– Причем здесь любовь, – перебил Глеб. – Я спрашивал о святых. Святой Симеон, святой Иона… святой Глеб. Видные фавориты Всевышнего.

– Они для меня пустой звук, – сказал Максим. – Сейчас я принесу, и мы начнем.

Вставший из-за стола Максим выходит из комнаты.

– Ты не знаешь, что он задумал? – спросила Лиза.

– Едва ли что-нибудь высокодуховное. От него я бы скорее ждал чего-то малопозитивного. К примеру того, что он принесет черную мамбу. Или коробочку со скорпионом… с пауком-убийцей…

Максим возвращается.

– Ты говорил об убийце? – спросил он.

– О пауке, смертельном для человека, – ответил Глеб. – В наших краях они не водятся.

– Но один-единственный, глядишь, и забежит. – Максим показал Глебу старый револьвер. – В нем один патрон. Мы будем рисковать по очереди, и никого из нас не назовут убийцей. Пояснения не требуются?

– Обойдемся без них, – промолвил Глеб.

– А я не обойдусь, – сказала Лиза. – Я не понимаю… зачем тебе второй пистолет?

– Спроси у своего мужчины, – сказал Максим.

– Если он говорит обо мне, – сказал Глеб, – то я полагаю, что твой сосед предлагает мне сыграть в русскую рулетку. Он хочет стрелять в себя, но при условии, что и я в себя выстрелю. Тебя он в нашу игру не подключит.

– Ни в коем случае, – сказал Максим. – Тут все такое… сугубо мужское. Бери револьвер.

– Я первый? – спросил Глеб.

– Мне думалось, ты сочтешь это за честь.

– Истинный мужчина постыдился бы тебе возражать, но комплекса неполноценности у меня нет, и я уступаю тебе право прощупать себя на предмет стойкости.

– Ты дрожишь! – воскликнул Максим.