Игорь Буторин: Дураки и прочие Легенды

© Игорь Станиславович Буторин, 2021

ISBN 978-5-0055-1939-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В семье ее называли Бабуня. Она всегда была худенькой, с мягким изрезанным морщинами лицом и с легкой улыбкой у рта.

Родом она была с Дона. Там же в начале прошлого века вышла замуж за лихого казака Саенко, тот отличался орлиным профилем и буйным нравом. Она же всегда была веселушка, любительница поплясать и попеть. А муж ревновал и дрался. Сначала метелил тех, кто посмел глянуть на его жену, потом с той же жестокость бил Бабуню. Отбил все что можно и нельзя, поэтому у них не было детей.

Когда на Дон пришли большевики, Саенко перебрались в Полтаву. Поставили хату-мазанку на берегу речки Тарапунька. Саенко плотничал, в этом деле не было ему равных мастеров, а она пошла работать прислугой в состоятельную еврейскую семью Карпманов.

– Кать, ты капусту накрыла?

– Накрыла, хозяйка, накрыла.

– Чем?

– Беркиными штанами.

– Так они ж сраные!

– Так я вывернула.

– Так, так, дочка, я люблю чистота.

Однажды в хату Саенко постучалась цыганка с младенцем на руках. Бабуня напоила и накормила ее, а та, когда хозяйка отвлеклась, вдруг исчезла, оставив младенчика на хозяйской кровати. Так у Саенко появилась дочка Евдокия или просто Дуся – моя бабушка.

Говорят, что в то же время в Тарапуньке нашли еще одного младенца – мальчика. Легенда гласит, что нагуляла цыганка близнецов от хохла. Барон приказал, чтоб избавилась от чужой для вечных бродяг крови. Мальчика она утопила, а девочку не смогла и оставила в бездетной семье Саенко.

Другая не менее душещипательная версия предполагает, что дочь Цили Карпман Софа, жившие на той же Исторической улице, что и Саенко, принесла в подоле плод юношеской любви. Циля, намереваясь выгодно выдать свою дочь замуж, а с приплодом это предприятие становилось невыполнимым, и она отдала девочку Саенкам, а Софу отправила к родственникам в Киев. Поговаривают, что старая Циля частенько называла подрастающую Евдокию Саенко дочкой и всегда дарила гостинцы, а порой и подкидывала Бабуне деньжат. Хотя, эта версия мне кажется маловероятной. Какая еврейская семья отдаст дитя, хоть и незаконнорождённое, в чужой дом.

Одним словом, кто был кровными родителями моей бабушки неизвестно, вырастили ее Бабуня и ее буйный муж Саенко.

Драться Саенко не переставал никогда и однажды в пьяной потасовке убил человека. Его посадили, а когда он вышел, то стал просто лютым. Засела в его сердце ненависть к суду в частности и Советской власти вообще. По этой злобе однажды он сжёг в печке свой и бабунин паспорта.

Бабуня все так же работала в услужении у Карпманов, а Саенко брал частные заказы по столярному и плотницкому ремеслу. Кормил и огород, плавно сбегавший от хаты к Тарапуньке.

Дуся выросла и превратилась в красавицу-дивчину с яркими огромными глазами и ослепительной улыбкой. Такую ее и сосватал моряк черноморского флота Василий Сидоров. Сосватал и увез в Петропавловск Камчатский, куда получил служебное назначение. Через три года началась война.

Дед Саенко просто ушел из дома и пропал навсегда. Бабуня осталась одна. В Петропавловске Камчатском в семье Сидоровых уже подрастала дочь Рая, названная так в честь сестры Василия Сидорова. Ей было суждено стать моей мамой.

Всю оккупацию Полтавы Бабуня прожила на своей Исторической улице, в той же мазанке. Она видела, как гитлеровцы забирали соседей за помощь партизанам, и даже знала, кто на них доносил. Все на Исторической знали доносчика. Видела, как старуху Цилю Карпман выволокли из дома и увезли на окраину Полтавы, где, как в киевском Бабьем яру, фашисты расстреливали евреев. Плакала и боялась вместе со всеми. Голодала и выживала, как могла.

– Бабка, яйки, млеко, давай!

Дала, что было в хате, с присказкой в спину: «Щоб тебе розірвало!»

Фриц съел и заметил: «Вишь, бабка, не разирвалё!»

Не спала несколько ночей, опасаясь, что фашист вернется и спалит хату. Не вернулся. Вернулась Красная армия.

2

В Петропавловске родился и брат мамы дядя Валера.

Что произошло между Василием и Евдокией Сидоровыми я не знаю. Только в сорок пятом, бабушка с двумя детьми отправилась в обратный путь в Полтаву. Добирались месяц. Не голодали, потому что в дорогу Василий дал отставной жене с детьми бочонок красной икры, ее и продавали на остановках, чтобы купить хлеб, молоко и другую снедь.