Генерал не мог понять, в чем «прикол», плакать ему сейчас или смеяться. Но для начала он все ж глянул в переданный ему лист. Перечитал то, что было в нём написано.
– Никак с перепоя, ты эту херню нацарапал? – Александр Геннадьевич пристально уставился в глаза Круглова. Тот потупил свой взгляд и, уже сам пробежался по написанному.
Усачёв, сука!
Оставь мальчишку в покое. Ведь ты и сам знаешь, что он тут не причём. Займись настоящим убийцей. Его имя: Илья Горбач. Любые попытки тронуть Кузнецова будут жестоко пресекаться. И помни главное, дважды я не предупреждаю.
МАГИСТР
– А кто такой, этот Горбач? – принимая поражение, Караулов попытался хоть что-то сказать в своё оправдание.
Лицо Федора Михайловича было сейчас пепельного цвета. Скулы его, казалось, были готовы ринуться в пляс против воли хозяина.
– Федя!.. Неужели ты, в самом деле, просрал убийцу?.. Скажи, что это не так… Будь другом, признайся. Ведь ты сейчас пошутил?.. – растерявшийся генерал, в буквальном смысле, умолял Караулова. Он был готов даже упасть перед ним на колени, лишь бы тот вселил в него хоть какую-то надежду.
Однако в ответ, полковник лишь отрицательно покачал головой. Он усиленно припоминал подробности случившегося. В его памяти зафиксировалась странная машина, отъехавшая от крыльца СИЗО с псевдо генералом и подозреваемым. Странная, потому как была это видавшая виды белая «Победа» с легко запоминающимися цифрами на старом госномере: «99-99»…
Признаться, я был в полном недоумении от тех фантастических событий, которые произошли со мной сразу после подписания договора с моим новоявленным адвокатом. Поначалу, меня вернули в камеру… Однако спустя четверть часа, вновь пригласили на выход. На сей раз, уже с вещами.
Не поверите, но сам начальник СИЗО (тот самый, что пару раз лично принимал участие в моих изуверских допросах) вдруг вышел из своего служебного кабинета, дабы проводить нас с Виталием Зиновьевичем до автомобиля. На прощание он дружески пожал руку адвокату и отпустил в мой адрес что-то вроде благожелательного напутствия. Мол, не переживай: побои и переломы заживут на мне, как на кошке.
Чуть позже, Виталий Зиновьевич пояснил причину моего внезапного освобождения. Правда, сделал он это с некоторой неохотой. Дескать, дал он следователю крупную взятку. И, якобы, тот изменил мне меру пресечения на подписку о не выезде. На мой осторожный вопрос, в какую сумму вылилась та взятка, Виталий Зиновьевич усмехнулся: мол, не бери в голову, после сочтемся… Да, собственно сейчас это было не столь важно. Главное, что мы разместились в салоне старенькой «Победы», поджидавшей нас у самого крыльца и помчались прочь от этого Богом проклятого изолятора.
Генерал Усачёв вернулся в Управление абсолютно опустошённым.
О побеге подозреваемого в убийстве директора завода ему, конечно же, следовало немедленно сообщить в Москву. Однако, вопреки вышеозначенной субординации, Александр Геннадьевич предпочел взять двухчасовой тайм-аут, дабы своими собственными силами попытаться выправить ситуацию. И лишь в случае полного провала тех, поспешно принятых оперативно-розыскных мероприятий, рапортовать о случившемся ЧП в столицу. Ну, и заодно потихоньку начинать готовиться к своей вынужденной отставке.
В срочном порядке по городу был объявлен план «Перехват». Каждые десять минут, доклады по розыску автомобиля «Победа», поступали непосредственно в кабинет начальника областного УВД. О том распорядился сам Александр Геннадьевич. И, кажется, вот оно, долгожданное…
– Товарищ генерал! Только что, дежурный одного из патрульно-постовых нарядов сообщил о том, что на пересечении улиц Масленникова и Богдана Хмельницкого, тремя минутами ранее, было зафиксировано передвижение объявленной в розыск автомашины с госномером: 99–99 ОМК. За данным автомобилем установлено скрытое наблюдение, так же определено его примерное направление движения.
– Спасибо… – облегчённо вздохнул Усачёв. – …Задействуйте все силы и средства для последующего задержания данного транспортного средства. Учитывая то обстоятельство, что в салоне автомобиля находятся особо опасные преступники, разрешаю открыть огонь на поражение. Хотя, нет… Отбой. Преступники мне нужны живыми. О любых изменениях в проведении операции, либо иных непредвиденных обстоятельствах докладывать немедленно…
При прочих обстоятельствах, Александр Геннадьевич вряд ли уделил какой-либо иной операции столь пристальное внимание. А если и уделил, то уж давно посчитал бы задержание Кузнецова фактически завершённым. Потому как её окончание, по сути, было лишь делом техники и выучки оперсостава. Однако данный случай был для генерала особым, и если хотите, то совершенно неординарным. Потому и требовал Усачёв от своих подчинённых едва ли не ежеминутных отчётов.
Читать дальше