Анна Штумпф - 2020

При воспоминании о масках накатило раздражение. Хлопнула книгой. Вера молодец – показала им, что мы не лыком шиты. Утром позвонила тете Оле. Она сообщила, что Лилечку кремировали. Я еле удержалась, чтобы не разрыдаться прямо при Олежеке. Не надо ему пока о таких вещах знать. Рано еще. И Пашу пугать не хочу. О полицейских, может быть, расскажу. А про Лилю – пока нет. Бедная тетя Оля, она занимает себя как может – лишь бы чем. Сказала, что была в СДЕКе, отправила нам одноразовые маски, купила оптом по случаю. Я испытала смешанные чувства. С одной стороны, я бы и сама заказала маски. Если бы прямо возникла необходимость. Но пожилое поколение не переделаешь – забота сама идет к вам. Хотите вы того или нет. С другой стороны – я не могла вывалить все это на несчастную тетю Олю…

– Олежек, давай уже ко сну готовиться!

Послушный сын убрал книгу на полку и побежал в ванную. Я осталась сидеть в кресле. Со двора доносились смех и аромат шашлыка. Я распахнула окно. Запах жареного мяса усилился и коварно защекотал обоняние. Возле импровизированной березовой рощи компания из двух парней и девушек:

– Мага, …, возьми шампур, я сфоткаю!

Вальяжный Мага взял в каждую руку по шампуру и позировал, растопырив ноги и набычив бритую голову. Его спутница была нетрезва:

– …, не толкайся, Сонька!

Неслышно подошедший на цыпочках Олежка сложил пальцы треугольником:

– Как пахнет!

Перебросившись парой нецензурных фраз, девушки тоже начали позировать в обнимку с кавалерами и шампурами. До еды, видимо, дойдет нескоро.

У глуховатого соседа заорал телевизор. Ток-шоу в прайм-тайм. Ветерок донес обрывки беседы в студии:

– Да потому что у нас лозунг такой – «Моя маска тебя защищает», – звучит явный западнославянский акцент. – Поэтому безоговорочно их носят все!

Все. Закрыла окно.

Олежек быстро заснул. Читать мне больше не хотелось. Невыплеснутые эмоции навязчиво напоминали о себе. Пока перебирала в голове воспитательную беседу на площадке, раздражение лишь усилилось. Социальная функция! Бред какой-то. Да я и так социально не опасна! Даже без маски! Кто там по-настоящему думает обо мне, в этом обществе?! Этот, который в машине маску забыл? Дезинфекция улиц всяким ядом? Эти, с шашлыками? Их маски меня или Олежку защищают? Кто меня защищает?!

Да я сама ребенка лучше сумею защитить! Чем общество…

Почему в таком случае меня должно заботить это самое общество? И его безопасность?

В сон провалилась моментально.

***

– Значит так, Мария…

Далее хозяйка перечисляет, что она желает заказать на мацеллуме. Память у меня отличная, поэтому в конце ее тирады, перемежаемой секундами раздумья, я без запинки воспроизвожу этот список:

– Устрицы, омары, гребешки, мурены, форель – из рыбы; каплуны, гусиная печень, кабан, рябчики, свиная матка – из мяса; колбаса и сыры – только из Галлии; приправы – как обычно; пополнить запас меда и заказать бочку масла; фрукты – только свежие. Вино – из лавки Миррия. Хлеб – только из пекарни на Стабий. Пусть всё доставят сегодня до заката, хлеб и фрукты к шести утра завтра.

– Превосходно. Возьми всем на аванс, – хозяйка подает туго набитый мешочек с денариями. – Что такое? – от ее движения массивные украшения на шее звякают, а браслеты падают к самым запястьям. Она поправляет парик. – Что, Мария?

– Госпожа Октавия, мед и масло требуют оплачивать в полном объеме сразу.

Хозяйка машет рукой, золотые браслеты снова прыгают от середины локтя до запястий:

– Там хватит. Не хватит – придешь и возьмешь. Нечего бегать с двумя кошельками. Звенящим жестом она дозволяет мне уйти.

Из прохлады атрия выбегаю на зной. Солнце палит. Перебегаю в тень. Тут же в лицо мне прилетает слой пыли. Тьфу, это пепел. Уже вторая неделя, как эта дрянь сыплется в лицо. Позавчера в затылок больно прилетел камень, черный, маленький. Слава Юпитеру, не было крови.

Первым делом забегаю в пекарню. На улице Стабий у нас лучшая пекарня. Свежевыпеченным хлебом пахнет задолго до входа в заведение – легко найти. Толстый Улиций принимает заказ – его щеки лоснятся от радости, а от малейшего движения пухлых рук я ощущаю запах теста. Ммм…

– Ну-ка скажи, Мария, – хитро прищуривается Улиций, – и зачем это госпоже Октавии столько хлеба и моей лучшей выпечки на завтра, а? – протягивает мне маленькую булочку. Черствая. Беру и прячу в карман.

– Мой господин, завтра свадьба в доме господина Аумерика.

Улиций хлопает себя по полному животу, отчего в воздух взлетает мучная пыль: